мгновений помыслил о капитане, который,
конечно, показался ему дубоватым солдафоном, но не без нравственных
заложений.
III
Когда от Рыжовых оба гостя их уехали, Людмила ушла в свою комнату и до
самого вечера оттуда не выходила: она сердилась на адмиральшу и даже на
Сусанну за то, что они, зная ее положение, хотели, чтобы она вышла к
Марфину; это казалось ей безжалостным с их стороны, тогда как она для долга
и для них всем, кажется, не выключая даже Ченцова, пожертвовала. При этом у
Людмилы мысли, исполненные отчаяния, начинали разрастаться в воображении до
гигантских размеров: "Где Ченцов?.. Что он делает?.. Здоров ли?.. Не убил ли
себя?.. Потом, что и с ней самой будет и что будет с ее бедным ребенком?" -
спрашивала она себя мысленно, и дыхание у нее захватывалось, горло
истерически сжималось; наконец все эти мучения разрешились тем, что Людмила
принялась рыдать. Мать и Сусанна сначала из соседней комнаты боязливо
прислушивались к ее плачу; наконец Сусанна не выдержала и вошла к ней.
- Ну, полно, Людмила, успокойся, не плачь!.. - говорила она, садясь на
постель около сестры и обнимая ее.
- Я непременно буду плакать, если вы будете Марфина принимать!.. Мне
нелегко его видеть, вы должны это понимать! - отвечала почти
детски-капризным голосом Людмила.
- Мы не будем его принимать, если ты не хочешь этого! - успокоивала ее
Сусанна.
- Как же не будете, когда он в воскресенье приедет за тобой! - заметила
с недоброй усмешкой Людмила.
- Ему можно написать, чтобы он не приезжал! - успокоила Сусанна и в
этом отношении сестру.
Та некоторое время размышляла.
- Нет, в воскресенье он пускай приедет!.. Только я никак уж не выйду
при нем!.. - проговорила она.
- Ты и не выходи!.. Никакой надобности тебе нет в том!.. - подтвердила
Сусанна.
Людмила ответила на это только глубоким взглядом.
Адмиральша весь этот разговор дочерей слышала от слова до слова, и он
ее огорчил и испугал.
- Людмила опять не хочет, чтобы Егор Егорыч бывал у нас? - спросила она
тревожным голосом Сусанну, когда та вышла от сестры.
- Но это, мамаша, я вижу теперь, что и невозможно; Людмилу это так
расстраивает, что она может сделаться серьезно больна! - проговорила
Сусанна.
- Может, очень может! - согласилась с ней и старушка. - Но как же тут
быть?.. Ты сама говорила, что не принимать Егора Егорыча нам нельзя!.. За
что мы оскорбим человека?.. Он не Ченцов какой-нибудь в отношении нас!
Сусанна на этот раз тоже затруднилась и не могла вдруг придумать, что
бы такое предпринять.
- Бог как-нибудь устроит, мамаша! - сказала она.
- Конечно!.. - не отвергнула и адмиральша, хотя, по опыту своей жизни и
особенно подвигнутая последним страшным горем своим, она начинала
чувствовать, что не все же бог устраивает, а что надобно людям самим
заботиться, и у нее вдруг созрела в голове смелая мысль, что когда Егор
Егорыч приедет к ним в воскресенье, то как-нибудь - без Сусанны, разумеется,
- открыть ему все о несчастном увлечении Людмилы и об ее настоящем
положении, не утаив даже, что Людмила боится видеть Егора Егорыча, и умолять
его посоветовать, что тут делать.
Успокоившись на этом решении, Юлия Матвеевна с твердостью ожидала
приезда Егора Егорыча, который, конечно, не замедли
конечно, показался ему дубоватым солдафоном, но не без нравственных
заложений.
III
Когда от Рыжовых оба гостя их уехали, Людмила ушла в свою комнату и до
самого вечера оттуда не выходила: она сердилась на адмиральшу и даже на
Сусанну за то, что они, зная ее положение, хотели, чтобы она вышла к
Марфину; это казалось ей безжалостным с их стороны, тогда как она для долга
и для них всем, кажется, не выключая даже Ченцова, пожертвовала. При этом у
Людмилы мысли, исполненные отчаяния, начинали разрастаться в воображении до
гигантских размеров: "Где Ченцов?.. Что он делает?.. Здоров ли?.. Не убил ли
себя?.. Потом, что и с ней самой будет и что будет с ее бедным ребенком?" -
спрашивала она себя мысленно, и дыхание у нее захватывалось, горло
истерически сжималось; наконец все эти мучения разрешились тем, что Людмила
принялась рыдать. Мать и Сусанна сначала из соседней комнаты боязливо
прислушивались к ее плачу; наконец Сусанна не выдержала и вошла к ней.
- Ну, полно, Людмила, успокойся, не плачь!.. - говорила она, садясь на
постель около сестры и обнимая ее.
- Я непременно буду плакать, если вы будете Марфина принимать!.. Мне
нелегко его видеть, вы должны это понимать! - отвечала почти
детски-капризным голосом Людмила.
- Мы не будем его принимать, если ты не хочешь этого! - успокоивала ее
Сусанна.
- Как же не будете, когда он в воскресенье приедет за тобой! - заметила
с недоброй усмешкой Людмила.
- Ему можно написать, чтобы он не приезжал! - успокоила Сусанна и в
этом отношении сестру.
Та некоторое время размышляла.
- Нет, в воскресенье он пускай приедет!.. Только я никак уж не выйду
при нем!.. - проговорила она.
- Ты и не выходи!.. Никакой надобности тебе нет в том!.. - подтвердила
Сусанна.
Людмила ответила на это только глубоким взглядом.
Адмиральша весь этот разговор дочерей слышала от слова до слова, и он
ее огорчил и испугал.
- Людмила опять не хочет, чтобы Егор Егорыч бывал у нас? - спросила она
тревожным голосом Сусанну, когда та вышла от сестры.
- Но это, мамаша, я вижу теперь, что и невозможно; Людмилу это так
расстраивает, что она может сделаться серьезно больна! - проговорила
Сусанна.
- Может, очень может! - согласилась с ней и старушка. - Но как же тут
быть?.. Ты сама говорила, что не принимать Егора Егорыча нам нельзя!.. За
что мы оскорбим человека?.. Он не Ченцов какой-нибудь в отношении нас!
Сусанна на этот раз тоже затруднилась и не могла вдруг придумать, что
бы такое предпринять.
- Бог как-нибудь устроит, мамаша! - сказала она.
- Конечно!.. - не отвергнула и адмиральша, хотя, по опыту своей жизни и
особенно подвигнутая последним страшным горем своим, она начинала
чувствовать, что не все же бог устраивает, а что надобно людям самим
заботиться, и у нее вдруг созрела в голове смелая мысль, что когда Егор
Егорыч приедет к ним в воскресенье, то как-нибудь - без Сусанны, разумеется,
- открыть ему все о несчастном увлечении Людмилы и об ее настоящем
положении, не утаив даже, что Людмила боится видеть Егора Егорыча, и умолять
его посоветовать, что тут делать.
Успокоившись на этом решении, Юлия Матвеевна с твердостью ожидала
приезда Егора Егорыча, который, конечно, не замедли