то я виновата, я, - отвечала последняя, - ко мне сегодня приехал
мой управляющий и привез мне такие тяжелые и неприятные известия, что я чуть
не умерла.
Все это обе дамы говорили на французском языке: Катрин несколько
грубовато и не без ошибочек, а адмиральша - как парижанка.
Ченцов между тем, тоже поклонившийся мадмуазель Крапчик, тут же
пригласил ее на кадриль.
Как ни была набелена Катрин, но можно было заметить, что она вспыхнула
от удовольствия.
- Вы желаете со мной танцевать? - переспросила она.
Ченцов повторил свое приглашение.
- Извольте, - отвечала Катрин.
Марфин, тоже более бормоча, чем выговаривая свои слова, пригласил
старшую дочь адмиральши, Людмилу, на кадриль. Та, переглянувшись с
Валерьяном, дала ему слово.
Подошел Крапчик и, не преминув оприветствовать этих новых гостей,
спросил Ченцова:
- Вы будете играть сегодня?
- Нет, - отвечал Ченцов: в переводе это значило, что у него нет ни
копейки денег.
Губернский предводитель удалился в маленькую гостиную и там сел около
все еще продолжавшего играть с губернатором правителя дел Звездкина, чтобы,
по крайней мере, хоть к нему вместо сенатора приласкаться.
Пары стали устанавливаться в кадриль, и пока музыканты усаживались на
свои места, в углу залы между двумя очень уж пожилыми чиновниками, бывшими
за несколько минут перед тем в кружке около Марфина, начался вполголоса
разговор, который считаю нужным передать.
- Марфину спасибо, ей-богу, спасибо, что он так отделал этого нашего
губернского маршала, - сказал один из них, одетый в серый ополченский чапан,
в штаны с красными лампасами, и вообще с довольно, кажется, честною
наружностью. Ополченец этот был заседатель земского суда, уже отчисленный по
сенаторской ревизии от службы и с перспективою попасть под следствие.
Беседовавший с ним другой чиновник, толстый, как сороковая бочка, с злыми,
воспаленными зеленоватыми глазами, состоял старшим советником губернского
правления и разумелся правой рукой губернатора по вымоганию взяток.
- И Марфин-то ваш хорош, - превредный болтун и взбрех! - отозвался
советник на слова заседателя. - По милости его, может быть, мы и испиваем
теперь наши горькие чаши.
- Это так!.. - согласился тот. - Но кто поддул Марфина, как не
губернский предводитель?
- Что ж поддул! - возразил гневно советник. - Если бы у господина
Марфина хоть на копейку было в голове мозгу, так он должен был бы понимать,
какого сорта птица Крапчик: во-первых-с (это уж советник начал перечислять
по пальцам) - еще бывши гатчинским офицером, он наушничал Павлу на товарищей
и за то, когда Екатерина умерла, получил в награду двести душ. Второе:
женился на чучеле, на уроде, потому только, что у той было полторы тысячи
душ, и, как рассказывают, когда они еще были молодыми, с этакого вот тоже,
положим, балу, он, возвратясь с женой домой, сейчас принялся ее бить.
"Злодей, - спрашивает она, - за что?.." - "А за то, говорит, что я вот
теперь тысячу женщин видел, и ты всех их хуже и гаже!" Мила она ему была?
Заседатель усмехнулся и покачал головой.
- Третие-с, - продолжал советник все более и более с озлобленными
глазами, - это уж вы сами должны хорошо знать, и скажите, как он собирает
оброк с своих мужиков? По слухам, до смерти некоторых засекал, а вы, земская
полиция,
мой управляющий и привез мне такие тяжелые и неприятные известия, что я чуть
не умерла.
Все это обе дамы говорили на французском языке: Катрин несколько
грубовато и не без ошибочек, а адмиральша - как парижанка.
Ченцов между тем, тоже поклонившийся мадмуазель Крапчик, тут же
пригласил ее на кадриль.
Как ни была набелена Катрин, но можно было заметить, что она вспыхнула
от удовольствия.
- Вы желаете со мной танцевать? - переспросила она.
Ченцов повторил свое приглашение.
- Извольте, - отвечала Катрин.
Марфин, тоже более бормоча, чем выговаривая свои слова, пригласил
старшую дочь адмиральши, Людмилу, на кадриль. Та, переглянувшись с
Валерьяном, дала ему слово.
Подошел Крапчик и, не преминув оприветствовать этих новых гостей,
спросил Ченцова:
- Вы будете играть сегодня?
- Нет, - отвечал Ченцов: в переводе это значило, что у него нет ни
копейки денег.
Губернский предводитель удалился в маленькую гостиную и там сел около
все еще продолжавшего играть с губернатором правителя дел Звездкина, чтобы,
по крайней мере, хоть к нему вместо сенатора приласкаться.
Пары стали устанавливаться в кадриль, и пока музыканты усаживались на
свои места, в углу залы между двумя очень уж пожилыми чиновниками, бывшими
за несколько минут перед тем в кружке около Марфина, начался вполголоса
разговор, который считаю нужным передать.
- Марфину спасибо, ей-богу, спасибо, что он так отделал этого нашего
губернского маршала, - сказал один из них, одетый в серый ополченский чапан,
в штаны с красными лампасами, и вообще с довольно, кажется, честною
наружностью. Ополченец этот был заседатель земского суда, уже отчисленный по
сенаторской ревизии от службы и с перспективою попасть под следствие.
Беседовавший с ним другой чиновник, толстый, как сороковая бочка, с злыми,
воспаленными зеленоватыми глазами, состоял старшим советником губернского
правления и разумелся правой рукой губернатора по вымоганию взяток.
- И Марфин-то ваш хорош, - превредный болтун и взбрех! - отозвался
советник на слова заседателя. - По милости его, может быть, мы и испиваем
теперь наши горькие чаши.
- Это так!.. - согласился тот. - Но кто поддул Марфина, как не
губернский предводитель?
- Что ж поддул! - возразил гневно советник. - Если бы у господина
Марфина хоть на копейку было в голове мозгу, так он должен был бы понимать,
какого сорта птица Крапчик: во-первых-с (это уж советник начал перечислять
по пальцам) - еще бывши гатчинским офицером, он наушничал Павлу на товарищей
и за то, когда Екатерина умерла, получил в награду двести душ. Второе:
женился на чучеле, на уроде, потому только, что у той было полторы тысячи
душ, и, как рассказывают, когда они еще были молодыми, с этакого вот тоже,
положим, балу, он, возвратясь с женой домой, сейчас принялся ее бить.
"Злодей, - спрашивает она, - за что?.." - "А за то, говорит, что я вот
теперь тысячу женщин видел, и ты всех их хуже и гаже!" Мила она ему была?
Заседатель усмехнулся и покачал головой.
- Третие-с, - продолжал советник все более и более с озлобленными
глазами, - это уж вы сами должны хорошо знать, и скажите, как он собирает
оброк с своих мужиков? По слухам, до смерти некоторых засекал, а вы, земская
полиция,