или предано осмеянию.
Великий мастер. Брат собиратель милостыни, исполняйте вашу должность!
Аггей Никитич, наученный Антипом Ильичом, пошел обходить с тарелочкой
собрание; вклады нельзя сказать чтобы обильные были, и одна только Сусанна
Николаевна положила на блюдо пакет с тысячью рублями.
После сего великий мастер произнес заключительное слово:
- Закрываю сию печальную мастерскую ложу именем всех высоких
начальников ордена и особливо именем высокодостойного нашего
старошотландского мастера со всеми честьми масонства!
Затем Сергей Степаныч громко и троекратно ударил эфесом висевшей на нем
шпаги, вынимая оную до половины и снова опуская ее в ножны.
На другой день с раннего утра тело Егора Егорыча должно было следовать
в Кузьмищево для погребения там рядом с родителями. Сусанна Николаевна
хотела было непременно следовать за гробом; но как это до такой степени
утомило ее, что, приехав в Москву, она едва ноги двигала, то Лябьевы вкупе с
gnadige Frau отговорили ее от того, и сопровождать тело Егора Егорыча взялся
Сверстов, а равно и Антип Ильич, который убедительнейшим образом доказывал
Сусанне Николаевне, что зачем же ей ехать, когда он, Антип Ильич, едет, и
неужели же он позволит, чтобы покойника чем-нибудь потревожили.
- Поедем как следует, тихонько, - объяснял Антип Ильич, - в селах,
которые нам встретятся на дороге, будем служить краткие литии; в Кузьмищево
прибудет к телу отец Василий, я уже писал ему об этом, а потом вы изволите
пожаловать с вашими сродственниками на погребение, и все совершится по чину.
Сусанна Николаевна согласилась, наконец, выехать дня через два после
отправления гроба, но все-таки эти два дня она ужасно волновалась и
мучилась, сознавая, что ей не хотелось и было чрезвычайно грустно расстаться
с Терховым. Читатель на первых порах, может быть, удивится; но, рассудив,
поймет, что такого рода чувствование в Сусанне Николаевне являлось таким
прямым и естественным последствием, что иначе и быть не могло. Вообразите вы
себе одно: более года Сусанна Николаевна видела Терхова почти каждодневно, и
он оказал столько услуг Егору Егорычу, что, конечно, сын бы родной не сделал
для него столько. Изыскивая, как бы и чем помочь страдальцу и развлечь его,
Терхов однажды привез к Егору Егорычу, с предварительного, разумеется,
позволения от него, известнейшего в то время во всей Европе
гомеопата-доктора, который, войдя к Егору Егорычу, первое, что сделал, -
масонский знак мастера. Егор Егорыч, сейчас же это заметивший, ответил ему
таковым же, а затем началось объяснение между доктором и его пациентом на
немецком языке.
- Вы розенкрейцер? - спросил доктор.
- Был им прежде, но теперь мартинист.
Немец, кажется, не совсем понял этот ответ.
- Вы поэтому француз? - проговорил он.
- Нет, - возразил Егор Егорыч, - я хоть и мартинист, но мартинист
русский.
Немец и этого ответа Егора Егорыча не понял и выразился по-немецки так:
- Я просил бы вас, почтенный господин, объяснить мне, кого вы называете
русскими мартинистами.
- Я называю русскими мартинистами, - начал Егор Егорыч, приподнимаясь
немного на своей постели, - тех, кои, будучи православными, исповедуют
мистицизм, и не по Бему, а по правилам и житию отцов нашей церкви, по
правилам аскетов.
Выражение "по правилам аскетов" гоме
Великий мастер. Брат собиратель милостыни, исполняйте вашу должность!
Аггей Никитич, наученный Антипом Ильичом, пошел обходить с тарелочкой
собрание; вклады нельзя сказать чтобы обильные были, и одна только Сусанна
Николаевна положила на блюдо пакет с тысячью рублями.
После сего великий мастер произнес заключительное слово:
- Закрываю сию печальную мастерскую ложу именем всех высоких
начальников ордена и особливо именем высокодостойного нашего
старошотландского мастера со всеми честьми масонства!
Затем Сергей Степаныч громко и троекратно ударил эфесом висевшей на нем
шпаги, вынимая оную до половины и снова опуская ее в ножны.
На другой день с раннего утра тело Егора Егорыча должно было следовать
в Кузьмищево для погребения там рядом с родителями. Сусанна Николаевна
хотела было непременно следовать за гробом; но как это до такой степени
утомило ее, что, приехав в Москву, она едва ноги двигала, то Лябьевы вкупе с
gnadige Frau отговорили ее от того, и сопровождать тело Егора Егорыча взялся
Сверстов, а равно и Антип Ильич, который убедительнейшим образом доказывал
Сусанне Николаевне, что зачем же ей ехать, когда он, Антип Ильич, едет, и
неужели же он позволит, чтобы покойника чем-нибудь потревожили.
- Поедем как следует, тихонько, - объяснял Антип Ильич, - в селах,
которые нам встретятся на дороге, будем служить краткие литии; в Кузьмищево
прибудет к телу отец Василий, я уже писал ему об этом, а потом вы изволите
пожаловать с вашими сродственниками на погребение, и все совершится по чину.
Сусанна Николаевна согласилась, наконец, выехать дня через два после
отправления гроба, но все-таки эти два дня она ужасно волновалась и
мучилась, сознавая, что ей не хотелось и было чрезвычайно грустно расстаться
с Терховым. Читатель на первых порах, может быть, удивится; но, рассудив,
поймет, что такого рода чувствование в Сусанне Николаевне являлось таким
прямым и естественным последствием, что иначе и быть не могло. Вообразите вы
себе одно: более года Сусанна Николаевна видела Терхова почти каждодневно, и
он оказал столько услуг Егору Егорычу, что, конечно, сын бы родной не сделал
для него столько. Изыскивая, как бы и чем помочь страдальцу и развлечь его,
Терхов однажды привез к Егору Егорычу, с предварительного, разумеется,
позволения от него, известнейшего в то время во всей Европе
гомеопата-доктора, который, войдя к Егору Егорычу, первое, что сделал, -
масонский знак мастера. Егор Егорыч, сейчас же это заметивший, ответил ему
таковым же, а затем началось объяснение между доктором и его пациентом на
немецком языке.
- Вы розенкрейцер? - спросил доктор.
- Был им прежде, но теперь мартинист.
Немец, кажется, не совсем понял этот ответ.
- Вы поэтому француз? - проговорил он.
- Нет, - возразил Егор Егорыч, - я хоть и мартинист, но мартинист
русский.
Немец и этого ответа Егора Егорыча не понял и выразился по-немецки так:
- Я просил бы вас, почтенный господин, объяснить мне, кого вы называете
русскими мартинистами.
- Я называю русскими мартинистами, - начал Егор Егорыч, приподнимаясь
немного на своей постели, - тех, кои, будучи православными, исповедуют
мистицизм, и не по Бему, а по правилам и житию отцов нашей церкви, по
правилам аскетов.
Выражение "по правилам аскетов" гоме