о разрешение от Кавинина, но благодарность, что для своего милого
удовольствия они избрали его садик, в который Рамзаев не замедлил отправить
всякого рода яства и пития с приказанием устроить на самом красивом месте
сада две платформы: одну для танцующих, а другую для музыкантов и хора
певцов, а также развесить по главным аллеям бумажные фонарики и шкалики из
разноцветного стекла для иллюминации. Когда все это было приготовлено, то в
один совершенно безоблачный и несколько прохладный день наша маленькая
флотилия тронулась на прогулку. Аггей Никитич, стоявший у руля в своем
отставном военном вицмундире, являл собою весьма красивую фигуру. О пани
Вибель говорить нечего: она была, по своей прическе и вообще по всему своему
летнему туалету, какая-то фея воздушная. Конечно, нельзя умолчать и о том,
что откупщица почти царственно блистала своими брильянтами и что украсила
себя тоже разными ценными вещами Миропа Дмитриевна, но в их телесах не было
ни молодости, ни воздушности, потому что m-me Рамзаева с молодых еще лет
походила на раздувшийся и неудачно испеченный папошник, а Миропа Дмитриевна
последнее время значительно поразбухла. Откупщик с первого движения своей
флотилии велел музыкантам грянуть такой воинственный марш, что как будто бы
это шел грозный флот громить неприступную крепость; на половине пути
перестали играть марш, и вместо того хор певцов под тихий аккомпанемент
оркестра запел:
Шуми, шуми, послушное ветрило,
Волнуйся подо мной, угрюмый океан!{47}
Эта выдумка Рамзаева очень понравилась всем дамам: они дружно захлопали
в ладоши, и одна только Миропа Дмитриевна пальцем не пошевелила: она все
время глядела на сидевшую в катере молодую аптекаршу, которая вовсе не
показалась ей такой выдрой, как об ней говорили в обществе, а, напротив,
Миропа Дмитриевна нашла ее очень интересною, так что подозрение насчет Аггея
Никитича снова в ней воскресло, и она решилась наблюдать за ними; но Аггей
Никитич сам тоже был не промах в этом случае, и когда подъехали к саду, то
он... Впрочем, прежде всего я должен описать сад, который был действительно
между соседними помещичьими садами замечателен по той причине, что владелец
его - Дмитрий Васильич Кавинин, теперь безногий и почти безрукий подагрик,
всю молодость прожил в Англии, где, насмотревшись на прихотливые сады,
задумал, переселясь на житье в деревню, устроить у себя сад чисто в
английском вкусе и, будучи человеком одиноким и богатым, выписал
садовника-англичанина, который оказался хоть пьяницею великим, но мастером
своего дела. Англичанин прежний запущенный барский сад разбил по новому и
математически-правильному плану, устроил твердые дорожки и газоны, которые
своею гладкостью напоминали ковры, тем более, что местами они были украшены
цветными клумбами, обложенными затейливыми глиняными рамками. На одном из
таких газонов в несколько глухом месте сада, по рисунку самого Кавинина,
было сделано из цветных клумб как бы нечто похожее на масонский ковер, в
средине которого высилась мраморная тумба, тоже как бы напоминающая
жертвенник масонский; на верхней доске этой тумбы были сделаны солнечные
часы. Густо разросшиеся аллеи старого сада англичанин сровнял и подстриг.
Такое обновление сада производилось, конечно, лет двадцать тому назад; но
Дмитрий Васильич дал ан
удовольствия они избрали его садик, в который Рамзаев не замедлил отправить
всякого рода яства и пития с приказанием устроить на самом красивом месте
сада две платформы: одну для танцующих, а другую для музыкантов и хора
певцов, а также развесить по главным аллеям бумажные фонарики и шкалики из
разноцветного стекла для иллюминации. Когда все это было приготовлено, то в
один совершенно безоблачный и несколько прохладный день наша маленькая
флотилия тронулась на прогулку. Аггей Никитич, стоявший у руля в своем
отставном военном вицмундире, являл собою весьма красивую фигуру. О пани
Вибель говорить нечего: она была, по своей прическе и вообще по всему своему
летнему туалету, какая-то фея воздушная. Конечно, нельзя умолчать и о том,
что откупщица почти царственно блистала своими брильянтами и что украсила
себя тоже разными ценными вещами Миропа Дмитриевна, но в их телесах не было
ни молодости, ни воздушности, потому что m-me Рамзаева с молодых еще лет
походила на раздувшийся и неудачно испеченный папошник, а Миропа Дмитриевна
последнее время значительно поразбухла. Откупщик с первого движения своей
флотилии велел музыкантам грянуть такой воинственный марш, что как будто бы
это шел грозный флот громить неприступную крепость; на половине пути
перестали играть марш, и вместо того хор певцов под тихий аккомпанемент
оркестра запел:
Шуми, шуми, послушное ветрило,
Волнуйся подо мной, угрюмый океан!{47}
Эта выдумка Рамзаева очень понравилась всем дамам: они дружно захлопали
в ладоши, и одна только Миропа Дмитриевна пальцем не пошевелила: она все
время глядела на сидевшую в катере молодую аптекаршу, которая вовсе не
показалась ей такой выдрой, как об ней говорили в обществе, а, напротив,
Миропа Дмитриевна нашла ее очень интересною, так что подозрение насчет Аггея
Никитича снова в ней воскресло, и она решилась наблюдать за ними; но Аггей
Никитич сам тоже был не промах в этом случае, и когда подъехали к саду, то
он... Впрочем, прежде всего я должен описать сад, который был действительно
между соседними помещичьими садами замечателен по той причине, что владелец
его - Дмитрий Васильич Кавинин, теперь безногий и почти безрукий подагрик,
всю молодость прожил в Англии, где, насмотревшись на прихотливые сады,
задумал, переселясь на житье в деревню, устроить у себя сад чисто в
английском вкусе и, будучи человеком одиноким и богатым, выписал
садовника-англичанина, который оказался хоть пьяницею великим, но мастером
своего дела. Англичанин прежний запущенный барский сад разбил по новому и
математически-правильному плану, устроил твердые дорожки и газоны, которые
своею гладкостью напоминали ковры, тем более, что местами они были украшены
цветными клумбами, обложенными затейливыми глиняными рамками. На одном из
таких газонов в несколько глухом месте сада, по рисунку самого Кавинина,
было сделано из цветных клумб как бы нечто похожее на масонский ковер, в
средине которого высилась мраморная тумба, тоже как бы напоминающая
жертвенник масонский; на верхней доске этой тумбы были сделаны солнечные
часы. Густо разросшиеся аллеи старого сада англичанин сровнял и подстриг.
Такое обновление сада производилось, конечно, лет двадцать тому назад; но
Дмитрий Васильич дал ан