; сей же последний, получив оное,
исполнился весьма естественным желанием узнать, что о нем пишут, но сделать
это, по незнанию немецкого языка, было для него невозможно, и он возложил
некоторую надежду на помощь Миропы Дмитриевны, которая ему неоднократно
хвастала, что она знает по-французски и по-немецки.
- А что, ты одно письмецо немецкое можешь перевести? - спросил он ее.
- Какое письмецо и от кого? - пожелала прежде всего узнать Миропа
Дмитриевна.
- Письмо от докторши Сверстовой, которая живет у Егора Егорыча.
- Но о чем она может писать тебе? - сказала с некоторым недоумением
Миропа Дмитриевна.
- Она не ко мне пишет, - говорил Аггей Никитич, видимо, опасаясь
проговориться в каждом слове, - но к некоему Вибелю, здешнему аптекарю.
- Ну да, я знаю его! - подхватила Миропа Дмитриевна. - Краснорожий из
себя, и от него, говорят, жена убегала... И что ты за почтальон такой, чтобы
передавать письма?
- Я не почтальон, - произнес обмиравший втайне Аггей Никитич, - но
Сверстова не знает адреса господина Вибеля.
- Да для чего в уездном городе знать адрес? Здесь все знают аптеку, -
произнесла насмешливо Миропа Дмитриевна, видимо, начавшая что-то такое тут
подозревать, и потом прибавила: - Как же ты можешь распечатывать чужие
письма?
- Я не распечатываю, - воскликнул при этом Аггей Никитич, - но письмо
это прислано мне незапечатанным, чтобы я прочел его, потому что оно обо мне.
- О тебе?.. Вибелю?.. Но о чем?
- О том, что Вибель масон, а чрез масонов, как ты знаешь, мы только и
имеем средства, чем существовать.
Такого рода довод показался Миропе Дмитриевне довольно основательным,
так что она тоже пожелала узнать содержание письма, но когда Аггей Никитич
подал ей его, то Миропа Дмитриевна, пробежав глазами довольно мелкий почерк
gnadige Frau, ничего не уразумела.
- Вот видишь, - принялась она вывертываться, - я прежде знала
по-немецки, но теперь позабыла, а потому надобно где-нибудь достать
лексикон.
- Это я могу, - сказал Аггей Никитич и принес Миропе Дмитриевне еще с
гимназии сохраненный им довольно скудный немецкий словарь, но оказалось, что
она и с лексиконом плохо обращалась, так что Аггей Никитич в этом случае
явился гораздо опытнее ее, чем Миропа Дмитриевна не преминула
воспользоваться.
- У меня очень плохи глаза, - сказала она, - а ты приищи мне прежде все
слова по-немецки, и завтра мы переведем с тобою вместе.
- Добрже, - одобрил Аггей Никитич и, уйдя к себе, приискал все слова,
какие только сумел найти в лексиконе. Поутру он преподнес Миропе Дмитриевне
письмо и тетрадь со словами, а затем они вкупе стали переводить и все-таки
весьма смутно поняли содержание письма, что было и не удивительно, так как
gnadige Frau написала свое послание довольно изысканно и красноречиво.
В переводе письмо ее должно было быть таково:
"Достопочтенный господин Вибель!
Широкий поток времени, разделивший наше прежнее знакомство, не лишает
меня, однако, надежды, что Вы еще не забыли Эмму, жену покойного пастора
Клейнберга, а по псевдониму ложи - Alba Rosa*. Письмо это я пишу, чтобы
рекомендовать Вам служащего в Вашем городе господина Зверева, за которого
объявляет себя поручителем господин Марфин, знаменитейший сподвижник
русского масонства. Раскройте Ваши дружеские объят
исполнился весьма естественным желанием узнать, что о нем пишут, но сделать
это, по незнанию немецкого языка, было для него невозможно, и он возложил
некоторую надежду на помощь Миропы Дмитриевны, которая ему неоднократно
хвастала, что она знает по-французски и по-немецки.
- А что, ты одно письмецо немецкое можешь перевести? - спросил он ее.
- Какое письмецо и от кого? - пожелала прежде всего узнать Миропа
Дмитриевна.
- Письмо от докторши Сверстовой, которая живет у Егора Егорыча.
- Но о чем она может писать тебе? - сказала с некоторым недоумением
Миропа Дмитриевна.
- Она не ко мне пишет, - говорил Аггей Никитич, видимо, опасаясь
проговориться в каждом слове, - но к некоему Вибелю, здешнему аптекарю.
- Ну да, я знаю его! - подхватила Миропа Дмитриевна. - Краснорожий из
себя, и от него, говорят, жена убегала... И что ты за почтальон такой, чтобы
передавать письма?
- Я не почтальон, - произнес обмиравший втайне Аггей Никитич, - но
Сверстова не знает адреса господина Вибеля.
- Да для чего в уездном городе знать адрес? Здесь все знают аптеку, -
произнесла насмешливо Миропа Дмитриевна, видимо, начавшая что-то такое тут
подозревать, и потом прибавила: - Как же ты можешь распечатывать чужие
письма?
- Я не распечатываю, - воскликнул при этом Аггей Никитич, - но письмо
это прислано мне незапечатанным, чтобы я прочел его, потому что оно обо мне.
- О тебе?.. Вибелю?.. Но о чем?
- О том, что Вибель масон, а чрез масонов, как ты знаешь, мы только и
имеем средства, чем существовать.
Такого рода довод показался Миропе Дмитриевне довольно основательным,
так что она тоже пожелала узнать содержание письма, но когда Аггей Никитич
подал ей его, то Миропа Дмитриевна, пробежав глазами довольно мелкий почерк
gnadige Frau, ничего не уразумела.
- Вот видишь, - принялась она вывертываться, - я прежде знала
по-немецки, но теперь позабыла, а потому надобно где-нибудь достать
лексикон.
- Это я могу, - сказал Аггей Никитич и принес Миропе Дмитриевне еще с
гимназии сохраненный им довольно скудный немецкий словарь, но оказалось, что
она и с лексиконом плохо обращалась, так что Аггей Никитич в этом случае
явился гораздо опытнее ее, чем Миропа Дмитриевна не преминула
воспользоваться.
- У меня очень плохи глаза, - сказала она, - а ты приищи мне прежде все
слова по-немецки, и завтра мы переведем с тобою вместе.
- Добрже, - одобрил Аггей Никитич и, уйдя к себе, приискал все слова,
какие только сумел найти в лексиконе. Поутру он преподнес Миропе Дмитриевне
письмо и тетрадь со словами, а затем они вкупе стали переводить и все-таки
весьма смутно поняли содержание письма, что было и не удивительно, так как
gnadige Frau написала свое послание довольно изысканно и красноречиво.
В переводе письмо ее должно было быть таково:
"Достопочтенный господин Вибель!
Широкий поток времени, разделивший наше прежнее знакомство, не лишает
меня, однако, надежды, что Вы еще не забыли Эмму, жену покойного пастора
Клейнберга, а по псевдониму ложи - Alba Rosa*. Письмо это я пишу, чтобы
рекомендовать Вам служащего в Вашем городе господина Зверева, за которого
объявляет себя поручителем господин Марфин, знаменитейший сподвижник
русского масонства. Раскройте Ваши дружеские объят