- начал его украшенный орденами
почтмейстер. - У меня есть подлинный акт двадцать седьмого года, где
сказано, что путь наш еще не прерван, если мы только будем исполнять
правила, предписанные нам нашим статутом.
- Да надобно знать, сколько статутов этих было! - произнес аптекарь и
иронически захохотал.
- А сколько? - огрызнулся на него почтмейстер.
- Много, очень много! Я с восемьсот десятого года веду список тому, и
выходит, что от Соединенных Друзей отделилась Палестина; Директория -
Владимир распалась на Елизавету, Александра и Петра{19}! В пятнадцатом же
году в главной Директории существовали: Елизавета, Александр, Соединенные
Друзья, а в Астрее - Петр, Изида и Нептун. Разве было что-нибудь подобное в
Европе?
- Было, еще почище нашего было! - возразил ему почтмейстер.
- Нет, не было! - отпарировал было ему решительным тоном немец.
- Как нет? - прикрикнул почтмейстер и затем несколько уже ядовитым
голосом спросил: - Тамплиеры{19} были?
- Да, были, - отвечал ему, нисколько не сробев, аптекарь.
- Розенкрейцеры тоже?
- Тоже!
- Иллюминаты существовали?
- Существовали!
- Мартинистов, полагаю, вы не отвергаете?
- Не отвергаю; но разве это то же, что у вас?
- Да! - проговорил почтмейстер, поднимая свои густые и седые брови
вверх.
- Так, по-вашему, пожалуй, лютеране, квакеры{20}, индепенденты{20},
реформаты, баптисты - то же, что ваши раскольники?
- А нешто не то же? - произнес самохвально почтмейстер.
- Ну, после этого говорить с вами об этом больше нельзя! - воскликнул
аптекарь.
- И не говорите! Как наказали, скажите, пожалуйста! Мне всегда о чем бы
то ни было противно говорить с вами! - начал уж ругаться почтмейстер.
- Это может быть, но только вы умерьте ваши выражения! - остановил его
довольно кротко аптекарь и начал дрожащими от волнения руками сдавать карты,
а почтмейстер с окончательно нахмуренным лицом стал принимать их.
В пылу спора оба собеседника совершенно забыли, что в одной с ними
комнате находились Аггей Никитич и откупщица, которая, услыхав перебранку
между аптекарем и почтмейстером, спросила:
- Что это, в картах, что ли, они рассорились?
- Вероятно, - слукавил Аггей Никитич, так как, будучи несколько наметан
в масонских терминах, он сейчас догадался, что почтмейстер и аптекарь были
масоны, и, весьма обрадовавшись такому открытию, возымел по этому поводу
намерение нечто предпринять; но, чтобы доскональнее убедиться в своем
предположении, он оставил откупщицу и подошел к ходившему по зале с
заложенными назад руками ополченцу.
- Скажите, - вопросил он его прямо, - аптекарь здешний и почтмейстер -
масоны?
- Заклятые! Не знаю, как нынче, но прежде мне городничий сказывал, что
оба они под присмотром полиции находились.
- Но все-таки они люди хорошие, - протянул Аггей Никитич.
- Ну, про почтмейстера никто что-то этого не говаривал; он, одно слово,
из кутейников; на деньгу такой жадный, как я не знаю что: мало, что с
крестьян берет за каждое письмо по десяти копеек, но еще принеси ему всякого
деревенского добра: и яичек, и маслица, и ягодок! - объяснил ополченец.
- Ах, он негодяй этакий! - воскликнул Аггей Никитич. - Жаль, что я не
губернский почтмейстер теперь; я бы его сейчас же из службы вытурил! А
аптекарь тоже такой?
- Нет, тот не тако
почтмейстер. - У меня есть подлинный акт двадцать седьмого года, где
сказано, что путь наш еще не прерван, если мы только будем исполнять
правила, предписанные нам нашим статутом.
- Да надобно знать, сколько статутов этих было! - произнес аптекарь и
иронически захохотал.
- А сколько? - огрызнулся на него почтмейстер.
- Много, очень много! Я с восемьсот десятого года веду список тому, и
выходит, что от Соединенных Друзей отделилась Палестина; Директория -
Владимир распалась на Елизавету, Александра и Петра{19}! В пятнадцатом же
году в главной Директории существовали: Елизавета, Александр, Соединенные
Друзья, а в Астрее - Петр, Изида и Нептун. Разве было что-нибудь подобное в
Европе?
- Было, еще почище нашего было! - возразил ему почтмейстер.
- Нет, не было! - отпарировал было ему решительным тоном немец.
- Как нет? - прикрикнул почтмейстер и затем несколько уже ядовитым
голосом спросил: - Тамплиеры{19} были?
- Да, были, - отвечал ему, нисколько не сробев, аптекарь.
- Розенкрейцеры тоже?
- Тоже!
- Иллюминаты существовали?
- Существовали!
- Мартинистов, полагаю, вы не отвергаете?
- Не отвергаю; но разве это то же, что у вас?
- Да! - проговорил почтмейстер, поднимая свои густые и седые брови
вверх.
- Так, по-вашему, пожалуй, лютеране, квакеры{20}, индепенденты{20},
реформаты, баптисты - то же, что ваши раскольники?
- А нешто не то же? - произнес самохвально почтмейстер.
- Ну, после этого говорить с вами об этом больше нельзя! - воскликнул
аптекарь.
- И не говорите! Как наказали, скажите, пожалуйста! Мне всегда о чем бы
то ни было противно говорить с вами! - начал уж ругаться почтмейстер.
- Это может быть, но только вы умерьте ваши выражения! - остановил его
довольно кротко аптекарь и начал дрожащими от волнения руками сдавать карты,
а почтмейстер с окончательно нахмуренным лицом стал принимать их.
В пылу спора оба собеседника совершенно забыли, что в одной с ними
комнате находились Аггей Никитич и откупщица, которая, услыхав перебранку
между аптекарем и почтмейстером, спросила:
- Что это, в картах, что ли, они рассорились?
- Вероятно, - слукавил Аггей Никитич, так как, будучи несколько наметан
в масонских терминах, он сейчас догадался, что почтмейстер и аптекарь были
масоны, и, весьма обрадовавшись такому открытию, возымел по этому поводу
намерение нечто предпринять; но, чтобы доскональнее убедиться в своем
предположении, он оставил откупщицу и подошел к ходившему по зале с
заложенными назад руками ополченцу.
- Скажите, - вопросил он его прямо, - аптекарь здешний и почтмейстер -
масоны?
- Заклятые! Не знаю, как нынче, но прежде мне городничий сказывал, что
оба они под присмотром полиции находились.
- Но все-таки они люди хорошие, - протянул Аггей Никитич.
- Ну, про почтмейстера никто что-то этого не говаривал; он, одно слово,
из кутейников; на деньгу такой жадный, как я не знаю что: мало, что с
крестьян берет за каждое письмо по десяти копеек, но еще принеси ему всякого
деревенского добра: и яичек, и маслица, и ягодок! - объяснил ополченец.
- Ах, он негодяй этакий! - воскликнул Аггей Никитич. - Жаль, что я не
губернский почтмейстер теперь; я бы его сейчас же из службы вытурил! А
аптекарь тоже такой?
- Нет, тот не тако