розыск
поручика по всем притонам того оказался на этот раз безуспешным. Тщетно
Савелий Власьев расспрашивал достойных друзей поручика, где тот обретается,
- никто из них не мог ему объяснить этого; а между тем поручик, никак не
ожидавший, что его ищут для выдачи ему денег, и пьяный, как всегда, стоял в
настоящие минуты в приемной генерал-губернатора с целью раскаяться перед тем
и сделать донос на Тулузова. Обирай заявления у просителей и опрашивай их
какой-нибудь другой чиновник, а не знакомый нам камер-юнкер, то поручик за
свой безобразно пьяный вид, вероятно, был бы прогнан; но мизерный
камер-юнкер, влекомый каким-то тайным предчувствием, подошел к нему первому.
- Вы имеете надобность до князя? - спросил он.
- Имею!.. - отвечал нетвердым голосом поручик. - Я пришел с жалобой
на... фу ты, какого важного барина... Тулузова и на подлеца его Савку -
управляющего.
При имени Тулузова камер-юнкер впился в поручика и готов был почти
обнять его, сколь тот ни гадок был.
- Чем именно обидел вас господин Тулузов? - сказал он, внимательнейшим
образом наклонив ухо к поручику, чтобы слушать его.
- Чем он может меня обидеть?.. Я сам его обижу!.. - воскликнул тот с
гонором, а затем, вряд ли спьяну не приняв камер-юнкера, совершавшего
служебные отправления в своем галунном мундире, за самого
генерал-губернатора, продолжал более униженным тоном: - Я, ваше сиятельство,
офицер русской службы, но пришел в бедность... Что ж делать?.. И сколько
времени теперь без одежды и пищи... et comprenez vous, je mange се que les
chiens ne mangeraient pas*... а это тяжело, генерал, тяжело...
______________
* и, понимаете, я ем то, чего не стали бы есть собаки... (франц.).
И при этом у бедного поручика по его опухшей щеке скатилась уж слеза.
Камер-юнкер выразил некоторое участие к нему.
- Вы успокойтесь и объясните, что же собственно сделал вам неприятного
господин Тулузов?
- Он... - начал нескладно объяснять поручик. - У меня, ваше
сиятельство, перед тем, может, дня два куска хлеба во рту не бывало, а он
говорит через своего Савку... "Я, говорит, дам тебе сто рублей, покажи
только, что меня знаешь, и был мне друг!.." А какой я ему друг?.. Что он
говорит?.. Но тоже голод, ваше сиятельство... Иные от того людей режут, а я
что ж?.. Признаюсь в том... "Хорошо, говорю, покажу, давай только деньги!.."
- Господа, прошу прислушаться к словам господина поручика! - обратился
камер-юнкер к другим просителям, из коих одни смутились, что попали в
свидетели, а другие ничего, и даже как бы обрадовались, так что одна
довольно старая салопница, должно быть, из просвирен, звонким голосом
произнесла:
- Как, сударь, не слыхать?.. Слышим, не глухие...
- И что же вы показали?.. - отнесся потом камер-юнкер к поручику.
У того от переживаемых волнений окончательно прилила кровь к голове.
- Не помню, пьян очень был... Кажется, сказал, что служил с ним...
- Но в самом деле вы не служили с ним? - расспрашивал камер-юнкер.
- Как же я служил с ним, - возразил с гневом поручик, - когда у нас в
бригаде офицеры были все благороднейшие люди!.. А тут что ж?.. Кушать
хотелось... Ничего с тем не поделаешь...
- Конечно, - согласился камер-юнкер; потом, вежливо попросив поручика
подождать его тут и вместе с тем мигнув стоявшему в
поручика по всем притонам того оказался на этот раз безуспешным. Тщетно
Савелий Власьев расспрашивал достойных друзей поручика, где тот обретается,
- никто из них не мог ему объяснить этого; а между тем поручик, никак не
ожидавший, что его ищут для выдачи ему денег, и пьяный, как всегда, стоял в
настоящие минуты в приемной генерал-губернатора с целью раскаяться перед тем
и сделать донос на Тулузова. Обирай заявления у просителей и опрашивай их
какой-нибудь другой чиновник, а не знакомый нам камер-юнкер, то поручик за
свой безобразно пьяный вид, вероятно, был бы прогнан; но мизерный
камер-юнкер, влекомый каким-то тайным предчувствием, подошел к нему первому.
- Вы имеете надобность до князя? - спросил он.
- Имею!.. - отвечал нетвердым голосом поручик. - Я пришел с жалобой
на... фу ты, какого важного барина... Тулузова и на подлеца его Савку -
управляющего.
При имени Тулузова камер-юнкер впился в поручика и готов был почти
обнять его, сколь тот ни гадок был.
- Чем именно обидел вас господин Тулузов? - сказал он, внимательнейшим
образом наклонив ухо к поручику, чтобы слушать его.
- Чем он может меня обидеть?.. Я сам его обижу!.. - воскликнул тот с
гонором, а затем, вряд ли спьяну не приняв камер-юнкера, совершавшего
служебные отправления в своем галунном мундире, за самого
генерал-губернатора, продолжал более униженным тоном: - Я, ваше сиятельство,
офицер русской службы, но пришел в бедность... Что ж делать?.. И сколько
времени теперь без одежды и пищи... et comprenez vous, je mange се que les
chiens ne mangeraient pas*... а это тяжело, генерал, тяжело...
______________
* и, понимаете, я ем то, чего не стали бы есть собаки... (франц.).
И при этом у бедного поручика по его опухшей щеке скатилась уж слеза.
Камер-юнкер выразил некоторое участие к нему.
- Вы успокойтесь и объясните, что же собственно сделал вам неприятного
господин Тулузов?
- Он... - начал нескладно объяснять поручик. - У меня, ваше
сиятельство, перед тем, может, дня два куска хлеба во рту не бывало, а он
говорит через своего Савку... "Я, говорит, дам тебе сто рублей, покажи
только, что меня знаешь, и был мне друг!.." А какой я ему друг?.. Что он
говорит?.. Но тоже голод, ваше сиятельство... Иные от того людей режут, а я
что ж?.. Признаюсь в том... "Хорошо, говорю, покажу, давай только деньги!.."
- Господа, прошу прислушаться к словам господина поручика! - обратился
камер-юнкер к другим просителям, из коих одни смутились, что попали в
свидетели, а другие ничего, и даже как бы обрадовались, так что одна
довольно старая салопница, должно быть, из просвирен, звонким голосом
произнесла:
- Как, сударь, не слыхать?.. Слышим, не глухие...
- И что же вы показали?.. - отнесся потом камер-юнкер к поручику.
У того от переживаемых волнений окончательно прилила кровь к голове.
- Не помню, пьян очень был... Кажется, сказал, что служил с ним...
- Но в самом деле вы не служили с ним? - расспрашивал камер-юнкер.
- Как же я служил с ним, - возразил с гневом поручик, - когда у нас в
бригаде офицеры были все благороднейшие люди!.. А тут что ж?.. Кушать
хотелось... Ничего с тем не поделаешь...
- Конечно, - согласился камер-юнкер; потом, вежливо попросив поручика
подождать его тут и вместе с тем мигнув стоявшему в