казывая
головой на Сусанну Николаевну.
- Муж! - пробормотал ей Егор Егорыч, терзаемый раздиравшими его душу
чувствованиями и потом удивленный таким вопросом со стороны совершенно
незнакомой дамы.
- Для чего же вы, батенька, так промигали и допустили надругаться над
Аркашей? - принялась та допекать Егора Егорыча.
- Я не допускал и не хотел допустить, - как бы оправдывался он, - я
заставил Лябьева подать на высочайшее имя прошение и не могу понять, зачем
здешние власти поспешили исполнить приговор.
- Зачем поспешили?.. Куплены, видно! - объяснила Аграфена Васильевна.
- Кем?
- Тем же черномазым чертом, Калмыком, - дополнила Аграфена Васильевна.
Егор Егорыч выразил на лице своем недоумение: ни о каком Калмыке он не
слыхал и подозревал в этом случае другое лицо, а именно - общего врага всей
их родни Тулузова, который действительно по неудержимой, злой натуре своей,
желая отомстить Марфину, обделал через того же члена Управы, французишку,
что дело Лябьева, спустя три дня после решения, было приведено в исполнение.
- Хорошо, что подали, - продолжала Аграфена Васильевна. - А у меня с
вами другой еще есть общий приятель, Петруша Углаков, - присовокупила она не
без умысла, кажется.
- О, да! - произнес с оттенком удовольствия Егор Егорыч.
- Я ведь, батюшка, хоть по мужу-то сенаторша, а родом цыганка. Вы, я
думаю, слыхали обо мне: Груня тут когда-то в Москве была? Это я! - толковала
Аграфена Васильевна.
- Слышал о вас; но слыхать вас не слыхал! - отвечал ей Егор Егорыч.
- Где уж вам по нашим кабакам и трактирам нас слушать! А вот Петруша
ездит ко мне, и поем мы с ним иногда, а что мы в Аркаше-то потеряли -
господи ты, боже мой!
Сусанна Николаевна, продолжавшая идти под руку с мужем, вдруг спросила
несколько боязливым голосом Аграфену Васильевну:
- А вы имеете о Петре Александрыче известия: он уехал в Петербург и,
говорят, болен там?
- Да то-то, что не имею, - не пишет. Может, что и умер! - отвечала та.
Сусанна Николаевна так затрепетала при этом, что Егор Егорыч, шедший с
ней под руку, почувствовал это и спросил:
- Ты не утомлена ли очень?
- Да, я устала! - проговорила Сусанна Николаевна взволнованным голосом.
- Тогда поедем! - сказал Егор Егорыч и, раскланявшись с Аграфеной
Васильевной, посадил жену в карету и сам сел около нее.
Сусанна Николаевна, усевшись, вдруг поспешно опустила стекло в дверце
кареты и крикнула Аграфене Васильевне:
- Вы будьте так добры, как-нибудь посетите нас; мы будем вам очень
рады.
- Приеду! - ответила ей с некоторым лукавством Аграфена Васильевна.
- Приезжайте, приезжайте! - крикнул тоже ей вслед Егор Егорыч.
Аграфена Васильевна и на это предложение слегка усмехнулась. Я недаром
еще раньше говорил, что она была женщина, несмотря на свою грубоватую
простоту, тонко понимавшая жизнь, особенно дела сердечного свойства, и ясно
уразумела, что Сусанна Николаевна заискивает в ней, в надежде получать от
нее сведения об Углакове, а что супруг ее хоть и умный, по слухам, мужик, но
ничего того не зрит, да и ништо им, старым хрычам: не женитесь на молодых! К
такого рода умозаключению Аграфена Васильевна отчасти пришла по личному
опыту, так как у нее тоже был муж старше ее лет на двадцать, и она хорошо
знала, каково возиться с такими старыми ошметками.
Поехав с женой, Егор Егорыч ск
головой на Сусанну Николаевну.
- Муж! - пробормотал ей Егор Егорыч, терзаемый раздиравшими его душу
чувствованиями и потом удивленный таким вопросом со стороны совершенно
незнакомой дамы.
- Для чего же вы, батенька, так промигали и допустили надругаться над
Аркашей? - принялась та допекать Егора Егорыча.
- Я не допускал и не хотел допустить, - как бы оправдывался он, - я
заставил Лябьева подать на высочайшее имя прошение и не могу понять, зачем
здешние власти поспешили исполнить приговор.
- Зачем поспешили?.. Куплены, видно! - объяснила Аграфена Васильевна.
- Кем?
- Тем же черномазым чертом, Калмыком, - дополнила Аграфена Васильевна.
Егор Егорыч выразил на лице своем недоумение: ни о каком Калмыке он не
слыхал и подозревал в этом случае другое лицо, а именно - общего врага всей
их родни Тулузова, который действительно по неудержимой, злой натуре своей,
желая отомстить Марфину, обделал через того же члена Управы, французишку,
что дело Лябьева, спустя три дня после решения, было приведено в исполнение.
- Хорошо, что подали, - продолжала Аграфена Васильевна. - А у меня с
вами другой еще есть общий приятель, Петруша Углаков, - присовокупила она не
без умысла, кажется.
- О, да! - произнес с оттенком удовольствия Егор Егорыч.
- Я ведь, батюшка, хоть по мужу-то сенаторша, а родом цыганка. Вы, я
думаю, слыхали обо мне: Груня тут когда-то в Москве была? Это я! - толковала
Аграфена Васильевна.
- Слышал о вас; но слыхать вас не слыхал! - отвечал ей Егор Егорыч.
- Где уж вам по нашим кабакам и трактирам нас слушать! А вот Петруша
ездит ко мне, и поем мы с ним иногда, а что мы в Аркаше-то потеряли -
господи ты, боже мой!
Сусанна Николаевна, продолжавшая идти под руку с мужем, вдруг спросила
несколько боязливым голосом Аграфену Васильевну:
- А вы имеете о Петре Александрыче известия: он уехал в Петербург и,
говорят, болен там?
- Да то-то, что не имею, - не пишет. Может, что и умер! - отвечала та.
Сусанна Николаевна так затрепетала при этом, что Егор Егорыч, шедший с
ней под руку, почувствовал это и спросил:
- Ты не утомлена ли очень?
- Да, я устала! - проговорила Сусанна Николаевна взволнованным голосом.
- Тогда поедем! - сказал Егор Егорыч и, раскланявшись с Аграфеной
Васильевной, посадил жену в карету и сам сел около нее.
Сусанна Николаевна, усевшись, вдруг поспешно опустила стекло в дверце
кареты и крикнула Аграфене Васильевне:
- Вы будьте так добры, как-нибудь посетите нас; мы будем вам очень
рады.
- Приеду! - ответила ей с некоторым лукавством Аграфена Васильевна.
- Приезжайте, приезжайте! - крикнул тоже ей вслед Егор Егорыч.
Аграфена Васильевна и на это предложение слегка усмехнулась. Я недаром
еще раньше говорил, что она была женщина, несмотря на свою грубоватую
простоту, тонко понимавшая жизнь, особенно дела сердечного свойства, и ясно
уразумела, что Сусанна Николаевна заискивает в ней, в надежде получать от
нее сведения об Углакове, а что супруг ее хоть и умный, по слухам, мужик, но
ничего того не зрит, да и ништо им, старым хрычам: не женитесь на молодых! К
такого рода умозаключению Аграфена Васильевна отчасти пришла по личному
опыту, так как у нее тоже был муж старше ее лет на двадцать, и она хорошо
знала, каково возиться с такими старыми ошметками.
Поехав с женой, Егор Егорыч ск