вуешь
теперь, так Егор Егорыч потребовал бы от тебя совершенно противного.
- Может быть, - не отвергнула Сусанна Николаевна, - но я тоже знаю,
чего это будет стоить ему... Кроме того, мне моя собственная совесть никогда
не позволит до такой степени сделаться порочною, как желает того Углаков.
Муза Николаевна на это пожала только плечами с удивлением и сожалением.
Пока происходила эта беседа, к Егору Егорычу одна из богаделенок
Екатерины Филипповны принесла письмо от Пилецкого, которое тот нетерпеливо
стал читать. Письмо Мартына Степаныча было следующее:
"Я замедлил Вам ответом, ибо Екатерина Филипповна весь сегодняшний день
была столь ослабшею после вчерашнего, довольно многолюдного, у нас собрания,
что вечером токмо в силах была продиктовать желаемые Вами ответы. Ответ о
Лябьевых: благодарите за них бога; путь их хоть умален, но они не погибнут и
в конце жизни своей возрадуются, что великим несчастием господь смирил их.
Ответ о высокочтимой Сусанне Николаевне: блюдите о ней, мните о ней
каждоминутно и раскройте к ней всю Вашу душевную нежность".
Прочитав эти довольно темные изречения, Егор Егорыч затрепетал, так как
изречения совпадали с его собственным необъяснимым страхом, и забормотал про
себя: "Что же это такое, болтовня обезумевшей старухи или пророчество и
должный удар в мою совесть? Я знаю теперь и чувствую, сколько виноват, и все
оттого, что возомнил опять о себе! Все чувствуйте, как я чувствую, а не как
они! Сколь ни велики мои грехи, но неужели милосердый бог назначит мне еще
новое, невыносимое для меня испытание, и умру не я, а Сусанна!" При этой
мысли Егор Егорыч почти обезумел: не давая себе отчета в том, что делает, он
велел Антипу Ильичу позвать Сусанну Николаевну, чтобы сколь возможно
откровеннее переговорить с нею. Та, в свою очередь, услыхав из кротких уст
Антипа Ильича приглашение, тоже затрепетала и, едва владея собой, сошла к
Егору Егорычу, который рассказал ей, как он был у пророчицы Екатерины
Филипповны Татариновой, подруги Пилецкого, как задал сей последней вопросы о
Лябьевых и об ней, Сусанне, а затем прочел самые ответы, из которых
последний еще более смутил Сусанну Николаевну, особенно, когда Егор Егорыч
воскликнул:
- Значит, я загубил тебя?
- Когда и чем ты загубил меня? - воскликнула Сусанна Николаевна.
- Тем, что ты все больна, - бормотал все Егор Егорыч.
- Нет, нет, - отвечала ему торопливо Сусанна Николаевна, - ты не думай
нисколько, что я больна... Будь прежде всего покоен за меня; ты нужен еще
для многих добрых дел, кроме меня...
- Я нужен для одного только дела, чтобы искупить кровь Валерьяна и
обличить убийцу, возвеличенного теперь Москвой.
- Сделай это сначала, а потом я поговорю с тобой о самой себе, -
продолжала как бы невольно проговорившаяся Сусанна Николаевна.
- Но что ж ты будешь говорить со мной? - снова воскликнул Егор Егорыч с
беспокойством.
- Да я теперь еще и не знаю, что такое буду тебе говорить! - ответила
Сусанна Николаевна и вдруг, чего она никогда прежде не делала, встала и ушла
к себе наверх.
Егор Егорыч остался совсем огорченный и надломленный. Он уже понял, что
у Сусанны Николаевны есть тайные и большие страдания и что он причиной сих
страданий.
IX
Марфиных вновь постигнуло хоть и ожидаемое, но все-таки горе. Юлия
Ма
теперь, так Егор Егорыч потребовал бы от тебя совершенно противного.
- Может быть, - не отвергнула Сусанна Николаевна, - но я тоже знаю,
чего это будет стоить ему... Кроме того, мне моя собственная совесть никогда
не позволит до такой степени сделаться порочною, как желает того Углаков.
Муза Николаевна на это пожала только плечами с удивлением и сожалением.
Пока происходила эта беседа, к Егору Егорычу одна из богаделенок
Екатерины Филипповны принесла письмо от Пилецкого, которое тот нетерпеливо
стал читать. Письмо Мартына Степаныча было следующее:
"Я замедлил Вам ответом, ибо Екатерина Филипповна весь сегодняшний день
была столь ослабшею после вчерашнего, довольно многолюдного, у нас собрания,
что вечером токмо в силах была продиктовать желаемые Вами ответы. Ответ о
Лябьевых: благодарите за них бога; путь их хоть умален, но они не погибнут и
в конце жизни своей возрадуются, что великим несчастием господь смирил их.
Ответ о высокочтимой Сусанне Николаевне: блюдите о ней, мните о ней
каждоминутно и раскройте к ней всю Вашу душевную нежность".
Прочитав эти довольно темные изречения, Егор Егорыч затрепетал, так как
изречения совпадали с его собственным необъяснимым страхом, и забормотал про
себя: "Что же это такое, болтовня обезумевшей старухи или пророчество и
должный удар в мою совесть? Я знаю теперь и чувствую, сколько виноват, и все
оттого, что возомнил опять о себе! Все чувствуйте, как я чувствую, а не как
они! Сколь ни велики мои грехи, но неужели милосердый бог назначит мне еще
новое, невыносимое для меня испытание, и умру не я, а Сусанна!" При этой
мысли Егор Егорыч почти обезумел: не давая себе отчета в том, что делает, он
велел Антипу Ильичу позвать Сусанну Николаевну, чтобы сколь возможно
откровеннее переговорить с нею. Та, в свою очередь, услыхав из кротких уст
Антипа Ильича приглашение, тоже затрепетала и, едва владея собой, сошла к
Егору Егорычу, который рассказал ей, как он был у пророчицы Екатерины
Филипповны Татариновой, подруги Пилецкого, как задал сей последней вопросы о
Лябьевых и об ней, Сусанне, а затем прочел самые ответы, из которых
последний еще более смутил Сусанну Николаевну, особенно, когда Егор Егорыч
воскликнул:
- Значит, я загубил тебя?
- Когда и чем ты загубил меня? - воскликнула Сусанна Николаевна.
- Тем, что ты все больна, - бормотал все Егор Егорыч.
- Нет, нет, - отвечала ему торопливо Сусанна Николаевна, - ты не думай
нисколько, что я больна... Будь прежде всего покоен за меня; ты нужен еще
для многих добрых дел, кроме меня...
- Я нужен для одного только дела, чтобы искупить кровь Валерьяна и
обличить убийцу, возвеличенного теперь Москвой.
- Сделай это сначала, а потом я поговорю с тобой о самой себе, -
продолжала как бы невольно проговорившаяся Сусанна Николаевна.
- Но что ж ты будешь говорить со мной? - снова воскликнул Егор Егорыч с
беспокойством.
- Да я теперь еще и не знаю, что такое буду тебе говорить! - ответила
Сусанна Николаевна и вдруг, чего она никогда прежде не делала, встала и ушла
к себе наверх.
Егор Егорыч остался совсем огорченный и надломленный. Он уже понял, что
у Сусанны Николаевны есть тайные и большие страдания и что он причиной сих
страданий.
IX
Марфиных вновь постигнуло хоть и ожидаемое, но все-таки горе. Юлия
Ма