ающейся походкой, бормоча:
- За неволю пьешь, когда никакого нет состояния, а я раненый, - служить
не могу...
Тулузов за приведение такого пьяного свидетеля бросил сердитый взгляд
на Савелия Власьева и обратился потом к частному приставу, показывая глазами
на ушедшего поручика:
- А ведь часто бывал в доме моего покойного отца... Я его очень хорошо
помню, был весьма приличный молодой человек.
- Что делать? Жизнь! - отвечал на это философским тоном частный и стал
спрашивать старичка-чиновника:
- Знали вы родителя господина Тулузова?
- Знал! - отвечал плаксивым тоном старичок.
- А самого господина Тулузова, который сидит вот здесь, вы видали в
доме его отца?
- Видал, батюшка!.. Вот уж я одной ногой в могиле стою, а не потаю:
видал!
Тулузов при этом поспешно сказал приставу:
- Это показание вы запишите в подлинных выражениях господина Пупкина!
- Без сомнения! - подхватил тот и, повернувшись затем к
старичку-чиновнику, проговорил: - Подпишитесь!
Старичок не стал даже и читать отобранного от него показания, но зато
очень четким старческим почерком начертал: "Провинциальный секретарь и
кавалер Антон Пупкин".
Чиновник, опытный в даче свидетельских показаний, сделал, как и
следовало ожидать, более точное и подробное показание, чем его
предшественники. Он утвердительно говорил, что очень хорошо знал самого
господина Тулузова и его родителей, бывая в том городе, где они проживали, и
что потом встречался с господином Тулузовым неоднократно в Москве, как с
своим старым и добрым знакомым. Желтоватое лицо Савелия Власьева при этом
блистало удовольствием. Чело Тулузова также сделалось менее пасмурно. И
когда, после такого допроса, все призванные к делу лица, со включением
Савелия, ушли из камеры, то пристав и Тулузов смотрели друг на друга как бы
с некоторою нежностью.
- А вот вам и еще пакетик! - проговорил Василий Иваныч, подавая
частному довольно туго наполненный пакет.
- Это очень приятно! - ответил тот, на ощупь узнав, сколько таилось в
пакете.
Совершив это, Тулузов спросил уже снова с насупленным несколько лицом:
- А Управа благочиния этими показаниями удовлетворится?
- Полагаю, что не придерется! - отвечал с не совсем полною уверенностью
частный пристав. - Но для большей безопасности похлопочите лучше и там!
- У самого председателя? - сказал Тулузов.
- Нет-с! Тот, знаете, человек военный, мало в дела входит... Надобно
задобрить советника, в отделение которого поступят ваши бумаги.
- А тот какого сорта человек? - спросил Тулузов.
- Тот родом французишка какой-то!.. Сначала был учителем, а теперь вот
на эту должность пробрался... Больше всего покушать любит на чужой счет!..
Вы позовите его в Московский и угостите обедцем, он навек вашим другом
станет и хоть каждый день будет ходить к вам обедать.
- О, черт бы его драл!.. Но все-таки благодарю вас за совет, - произнес
Тулузов и при этом пожал руку частному приставу.
В описываемое мною время Московский трактир после трех часов пополудни
решительно представлял как бы продолжение заседаний ближайших присутственных
мест. За отдельными столиками обыкновенно сидели, кушали и пили разные, до
шестого класса включительно, служебные лица вместе с своими просителями, кои
угощали их обильно и радушно. Однажды за таковым столиком Тул
- За неволю пьешь, когда никакого нет состояния, а я раненый, - служить
не могу...
Тулузов за приведение такого пьяного свидетеля бросил сердитый взгляд
на Савелия Власьева и обратился потом к частному приставу, показывая глазами
на ушедшего поручика:
- А ведь часто бывал в доме моего покойного отца... Я его очень хорошо
помню, был весьма приличный молодой человек.
- Что делать? Жизнь! - отвечал на это философским тоном частный и стал
спрашивать старичка-чиновника:
- Знали вы родителя господина Тулузова?
- Знал! - отвечал плаксивым тоном старичок.
- А самого господина Тулузова, который сидит вот здесь, вы видали в
доме его отца?
- Видал, батюшка!.. Вот уж я одной ногой в могиле стою, а не потаю:
видал!
Тулузов при этом поспешно сказал приставу:
- Это показание вы запишите в подлинных выражениях господина Пупкина!
- Без сомнения! - подхватил тот и, повернувшись затем к
старичку-чиновнику, проговорил: - Подпишитесь!
Старичок не стал даже и читать отобранного от него показания, но зато
очень четким старческим почерком начертал: "Провинциальный секретарь и
кавалер Антон Пупкин".
Чиновник, опытный в даче свидетельских показаний, сделал, как и
следовало ожидать, более точное и подробное показание, чем его
предшественники. Он утвердительно говорил, что очень хорошо знал самого
господина Тулузова и его родителей, бывая в том городе, где они проживали, и
что потом встречался с господином Тулузовым неоднократно в Москве, как с
своим старым и добрым знакомым. Желтоватое лицо Савелия Власьева при этом
блистало удовольствием. Чело Тулузова также сделалось менее пасмурно. И
когда, после такого допроса, все призванные к делу лица, со включением
Савелия, ушли из камеры, то пристав и Тулузов смотрели друг на друга как бы
с некоторою нежностью.
- А вот вам и еще пакетик! - проговорил Василий Иваныч, подавая
частному довольно туго наполненный пакет.
- Это очень приятно! - ответил тот, на ощупь узнав, сколько таилось в
пакете.
Совершив это, Тулузов спросил уже снова с насупленным несколько лицом:
- А Управа благочиния этими показаниями удовлетворится?
- Полагаю, что не придерется! - отвечал с не совсем полною уверенностью
частный пристав. - Но для большей безопасности похлопочите лучше и там!
- У самого председателя? - сказал Тулузов.
- Нет-с! Тот, знаете, человек военный, мало в дела входит... Надобно
задобрить советника, в отделение которого поступят ваши бумаги.
- А тот какого сорта человек? - спросил Тулузов.
- Тот родом французишка какой-то!.. Сначала был учителем, а теперь вот
на эту должность пробрался... Больше всего покушать любит на чужой счет!..
Вы позовите его в Московский и угостите обедцем, он навек вашим другом
станет и хоть каждый день будет ходить к вам обедать.
- О, черт бы его драл!.. Но все-таки благодарю вас за совет, - произнес
Тулузов и при этом пожал руку частному приставу.
В описываемое мною время Московский трактир после трех часов пополудни
решительно представлял как бы продолжение заседаний ближайших присутственных
мест. За отдельными столиками обыкновенно сидели, кушали и пили разные, до
шестого класса включительно, служебные лица вместе с своими просителями, кои
угощали их обильно и радушно. Однажды за таковым столиком Тул