ь всего, что существует;
Ты внутренний, сокрытый свет;
Но тот, кто в мире слепотствует,
Твердит: "Любви правдивой нет!"
Отец Василий не ошибся, предполагая, что совершение обряда принятия
Сусанны Николаевны в ложу будет замечено прислугою, среди которой
действительно произошла большая сумятица. Горничная и молодые лакеи сначала
старались из наугольной подсмотреть в дверную щелку на то, что делалось в
гостиной. Не довольствуясь этим, некоторые из них убежали в сад, влезли на
балкой и оттуда смотрели в гостиную. Старая горничная Юлии Матвеевны,
Агапия, предобрая, преглупая и прелюбопытная, принимала большое участие в
этом подглядывании; но когда господа сели за ужин и запели, она не
выдержала, побежала наверх и разбудила Юлию Матвеевну.
- Матушка-барыня, у нас сегодня баря-то все ряженые были, и Антип Ильич
тоже ряженый, теперь даже кушает с барями вместе... Диковина да и только! -
доложила она.
- Кто? Что такое? - спросила старушка.
- Антип Ильич!.. Чу, слышите?.. Поют все!..
- Поют! - повторила и Юлия Матвеевна. - Сусанна, сюда!
- Сусанну Николаевну вам позвать? - спросила Агапия.
- Да, - приказала Юлия Матвеевна.
Агапия проворно побежала вниз, чуть не слетела с лестницы и,
выругавшись при этом: "О, те, черт, дьявол! Какая скользкая!", вошла
впопыхах в столовую.
- Вот и Агапия, - сама любовь предстала! - заметил при этом отец
Василий, знавший Агапию по исповеди, на которой она всегда неизвестно уже о
каких грехах своих ревмя ревела.
- Матушка, маменька вас просит к себе! - сказала Агапия Сусанне
Николаевне.
- Мы, вероятно, ее разбудили! - проговорила та и в сопровождении Агапии
вошла к матери.
- Там что? - спросила старушка.
- Там, мамаша, мы празднуем сегодня праздник.
- А Егорыч где? - спрашивала Юлия Матвеевна, постоянно уже теперь
называвшая зятя своего только по отчеству: Егорычем.
- Подите, Агапия, позовите сюда Егора Егорыча! - приказала Сусанна
Николаевна.
- Сейчас, матушка, сейчас, сударыня! - отозвалась та и побежала вниз с
прежнею же неосторожностью.
- Я, мамаша, сегодня в масоны окончательно поступила! - объяснила
Сусанна Николаевна, оставшись вдвоем с матерью.
- Так, да, - говорила глубокомысленно и с удовольствием старушка.
Вошел Егор Егорыч с бокалом шампанского.
- Юлия Матвеевна - сказал он, - вы должны этим вином поздравить вашу
дочь: она сегодня принята в ложу!
- Знаю, знаю, - говорила старушка, в одно и то же время смеясь и плача.
А между тем внизу, под игру gnadige Frau, раздавалось громкое пение
отца Василия, Сверстова и даже Антипа Ильича:
Беги от нас, непросвещенный.
Объятый тьмою раб страстей,
Мирскою суетой прельщенный,
Страшись коснуться сих дверей!
X
От Мартына Степаныча недели через две было получено письмо, только
адресованное не Егору Егорычу, а на имя Сусанны Николаевны, которая
первоначально думала, что это пишет ей из Москвы Муза; но едва только прочла
первую страницу письма, как на спокойном лице ее отразился ужас, глаза
наполнились слезами, руки задрожали.
- Господи, неужели это правда!.. Бедный бедный Валерьян! - проговорила
она.
- Что такое с
Ты внутренний, сокрытый свет;
Но тот, кто в мире слепотствует,
Твердит: "Любви правдивой нет!"
Отец Василий не ошибся, предполагая, что совершение обряда принятия
Сусанны Николаевны в ложу будет замечено прислугою, среди которой
действительно произошла большая сумятица. Горничная и молодые лакеи сначала
старались из наугольной подсмотреть в дверную щелку на то, что делалось в
гостиной. Не довольствуясь этим, некоторые из них убежали в сад, влезли на
балкой и оттуда смотрели в гостиную. Старая горничная Юлии Матвеевны,
Агапия, предобрая, преглупая и прелюбопытная, принимала большое участие в
этом подглядывании; но когда господа сели за ужин и запели, она не
выдержала, побежала наверх и разбудила Юлию Матвеевну.
- Матушка-барыня, у нас сегодня баря-то все ряженые были, и Антип Ильич
тоже ряженый, теперь даже кушает с барями вместе... Диковина да и только! -
доложила она.
- Кто? Что такое? - спросила старушка.
- Антип Ильич!.. Чу, слышите?.. Поют все!..
- Поют! - повторила и Юлия Матвеевна. - Сусанна, сюда!
- Сусанну Николаевну вам позвать? - спросила Агапия.
- Да, - приказала Юлия Матвеевна.
Агапия проворно побежала вниз, чуть не слетела с лестницы и,
выругавшись при этом: "О, те, черт, дьявол! Какая скользкая!", вошла
впопыхах в столовую.
- Вот и Агапия, - сама любовь предстала! - заметил при этом отец
Василий, знавший Агапию по исповеди, на которой она всегда неизвестно уже о
каких грехах своих ревмя ревела.
- Матушка, маменька вас просит к себе! - сказала Агапия Сусанне
Николаевне.
- Мы, вероятно, ее разбудили! - проговорила та и в сопровождении Агапии
вошла к матери.
- Там что? - спросила старушка.
- Там, мамаша, мы празднуем сегодня праздник.
- А Егорыч где? - спрашивала Юлия Матвеевна, постоянно уже теперь
называвшая зятя своего только по отчеству: Егорычем.
- Подите, Агапия, позовите сюда Егора Егорыча! - приказала Сусанна
Николаевна.
- Сейчас, матушка, сейчас, сударыня! - отозвалась та и побежала вниз с
прежнею же неосторожностью.
- Я, мамаша, сегодня в масоны окончательно поступила! - объяснила
Сусанна Николаевна, оставшись вдвоем с матерью.
- Так, да, - говорила глубокомысленно и с удовольствием старушка.
Вошел Егор Егорыч с бокалом шампанского.
- Юлия Матвеевна - сказал он, - вы должны этим вином поздравить вашу
дочь: она сегодня принята в ложу!
- Знаю, знаю, - говорила старушка, в одно и то же время смеясь и плача.
А между тем внизу, под игру gnadige Frau, раздавалось громкое пение
отца Василия, Сверстова и даже Антипа Ильича:
Беги от нас, непросвещенный.
Объятый тьмою раб страстей,
Мирскою суетой прельщенный,
Страшись коснуться сих дверей!
X
От Мартына Степаныча недели через две было получено письмо, только
адресованное не Егору Егорычу, а на имя Сусанны Николаевны, которая
первоначально думала, что это пишет ей из Москвы Муза; но едва только прочла
первую страницу письма, как на спокойном лице ее отразился ужас, глаза
наполнились слезами, руки задрожали.
- Господи, неужели это правда!.. Бедный бедный Валерьян! - проговорила
она.
- Что такое с