бытия. Представьте вы себе, что дикари смотрят на часы; они видят,
что стрелки движутся, но что их движет - им непонятно. Влекомые чувством
любознательности, они разломали часы, чтобы посмотреть, что внутри их
заключается, и видят там колеса, маятник и пружину, и вдруг кому-либо из них
пришла на ум догадка, что стрелки двигает пружина, значит, в его уме явилась
идея часового устройства... Я беру для выяснения моей мысли весьма узкий и
ограниченный предмет, но при этом главным образом обращаю ваше внимание на
то, что дикарь догадался; он понял суть посредством вдохновения. Словом,
мистики признают, что все великие идеи - чудо, озаряющее головы людей, по
преимуществу наклонных к созерцательному мышлению.
Тут опять-таки Аггей Никитич спутался в своем вопросе.
- Значит, и бога можно понять, как часовую пружину? - проговорил он
почти с каким-то азартом.
- Бога вы, пожалуйста, еще оставьте в покое! Я говорил вам о способах
мышления нашего разума... До бога нельзя дойти этим путем; его нужно любить;
он токмо путем любви открывается и даже, скажу более того, нисходит в нас!
- Я бога люблю больше всего в мире, - воскликнул Аггей Никитич, - и
пламенно желаю, чтобы он открылся мне, но не знаю, что для этого нужно
делать!.. Как об этом говорят мистики?
На этот вопрос Мартын Степаныч не вдруг отвечал и, прежде сообразив
несколько, проговорил наконец:
- По мнению мистиков, для уразумения бога, кроме откровения, существует
в человеке внутреннее сознание божества, которое каждый из нас может
развивать в себе силою созерцательного чувствования: русские масоны по
преимуществу избрали для себя путь уединения, путь жизни аскетов; но,
по-моему, это - путь слишком аристократический и вместе с тем мрачный; он
пригоден для людей, нежно и деликатно воспитавших свое тело; тогда как есть
еще гораздо большая масса людей, у которых тело могучее духа...
- Это так! - подхватил Аггей Никитич, припомнивший, как Егор Егорыч и
ему самому говорил о преобладании плоти.
- Для этих людей нужно умерщвление плоти посредством физического
движения... Пусть тело их утомится и воспрянет дух!
- Что же для этого нужно? - спросил Аггей Никитич.
- Танцевать, петь и веселиться, и дух господень в вас снизойдет так же,
как он нисходит на людей в общем церковном поклонении.
Мысль эта ужасно афраппировала Аггея Никитича.
Мартын Степаныч поспешил прямее объяснить ему:
- Припомните слова царя Давида, который сказал: "Пойте господеви, в
гуслех и гласе псаломсте: в трубах кованных и гласом трубы рожаны,
вострубите пред царем господем!"
- Да-с, но чтобы после танцев нисходил на нас дух господень, - это
непонятно! - возразил Аггей Никитич, знавший по собственному опыту, что если
после танцев иногда и приходят в голову некоторые поэтические мысли, то
никак уж не богомольного свойства.
- Нисходит! - повторил свое Мартын Степаныч. - И я сам отчасти был
свидетелем тому.
- Но как же вы могли быть свидетелем тому? - воскликнул Аггей Никитич.
- Я видел плоды, которые были последствием этого наития: одна дама,
после долгого радения в танцах, пении и музыке, весьма часто начинала
пророчествовать и очень многим из нас предсказывала будущее... Слова ее
записывались и потом в жизни каждого из нас повторились с невероятною
точностью.
- Что ж
что стрелки движутся, но что их движет - им непонятно. Влекомые чувством
любознательности, они разломали часы, чтобы посмотреть, что внутри их
заключается, и видят там колеса, маятник и пружину, и вдруг кому-либо из них
пришла на ум догадка, что стрелки двигает пружина, значит, в его уме явилась
идея часового устройства... Я беру для выяснения моей мысли весьма узкий и
ограниченный предмет, но при этом главным образом обращаю ваше внимание на
то, что дикарь догадался; он понял суть посредством вдохновения. Словом,
мистики признают, что все великие идеи - чудо, озаряющее головы людей, по
преимуществу наклонных к созерцательному мышлению.
Тут опять-таки Аггей Никитич спутался в своем вопросе.
- Значит, и бога можно понять, как часовую пружину? - проговорил он
почти с каким-то азартом.
- Бога вы, пожалуйста, еще оставьте в покое! Я говорил вам о способах
мышления нашего разума... До бога нельзя дойти этим путем; его нужно любить;
он токмо путем любви открывается и даже, скажу более того, нисходит в нас!
- Я бога люблю больше всего в мире, - воскликнул Аггей Никитич, - и
пламенно желаю, чтобы он открылся мне, но не знаю, что для этого нужно
делать!.. Как об этом говорят мистики?
На этот вопрос Мартын Степаныч не вдруг отвечал и, прежде сообразив
несколько, проговорил наконец:
- По мнению мистиков, для уразумения бога, кроме откровения, существует
в человеке внутреннее сознание божества, которое каждый из нас может
развивать в себе силою созерцательного чувствования: русские масоны по
преимуществу избрали для себя путь уединения, путь жизни аскетов; но,
по-моему, это - путь слишком аристократический и вместе с тем мрачный; он
пригоден для людей, нежно и деликатно воспитавших свое тело; тогда как есть
еще гораздо большая масса людей, у которых тело могучее духа...
- Это так! - подхватил Аггей Никитич, припомнивший, как Егор Егорыч и
ему самому говорил о преобладании плоти.
- Для этих людей нужно умерщвление плоти посредством физического
движения... Пусть тело их утомится и воспрянет дух!
- Что же для этого нужно? - спросил Аггей Никитич.
- Танцевать, петь и веселиться, и дух господень в вас снизойдет так же,
как он нисходит на людей в общем церковном поклонении.
Мысль эта ужасно афраппировала Аггея Никитича.
Мартын Степаныч поспешил прямее объяснить ему:
- Припомните слова царя Давида, который сказал: "Пойте господеви, в
гуслех и гласе псаломсте: в трубах кованных и гласом трубы рожаны,
вострубите пред царем господем!"
- Да-с, но чтобы после танцев нисходил на нас дух господень, - это
непонятно! - возразил Аггей Никитич, знавший по собственному опыту, что если
после танцев иногда и приходят в голову некоторые поэтические мысли, то
никак уж не богомольного свойства.
- Нисходит! - повторил свое Мартын Степаныч. - И я сам отчасти был
свидетелем тому.
- Но как же вы могли быть свидетелем тому? - воскликнул Аггей Никитич.
- Я видел плоды, которые были последствием этого наития: одна дама,
после долгого радения в танцах, пении и музыке, весьма часто начинала
пророчествовать и очень многим из нас предсказывала будущее... Слова ее
записывались и потом в жизни каждого из нас повторились с невероятною
точностью.
- Что ж