билеты разных приказов общественного призрения,
примерно тысяч на пятьдесят. Положив к этим билетам расписку Екатерины
Петровны, управляющий опустил верхнее дно на прежнее место, а затем, снова
уложив в сундук свое платье, запер его с прежним как бы тоскующим звоном
замка, который словно давал знать, что под ним таится что-то очень нехорошее
и недоброе!
II
Запущенное Петром Григорьичем Синьково с каждым днем возобновлялось и
застраивалось. Прежде всего большой дом был исправлен внутри: мраморные
стены в зале, лопнувшие в некоторых местах, были сделаны совершенно заново;
гостиная оклеилась начавшими тогда входить в употребление насыпными
суконными обоями зеленого цвета; боскетная была вновь расписана; но богаче
всего, по желанию Катрин, украсилась их общая с супругом спальня: она вся
была обита в складку розовым штофом; мебель в ней имела таковую же обивку.
Прежняя обыкновенная печь в спальне заменилась затейливым камином, и в конце
концов брачная кровать молодых представляла нечто невероятное: она была
широчайшая, из цельного красного дерева, и в обеих спинках ее были вделаны
огромные зеркала, так что всякий, ложившийся на эту кровать, видел себя с
головы до ног. За этой кроватью, да и вообще за многими вещами и даже
мастерами управляющий нарочно ездил в Москву. Мебель, бронза и посуда были
перевезены в Синьково из городского дома Петра Григорьича. Флигеля и избы
для дворни тоже были поправлены с подошвы. Об этом собственно позаботился
Ченцов, говоривший, что нельзя людей держать в хлевах и развалинах, и вообще
он приказал управляющему значительно улучшить содержание дворовых людей
сравнительно с тем, какое они имели у Петра Григорьича, который держал их на
такой антониевской пище, что некоторые из дворни его в праздники ходили
христарадничать. Пожелал также Ченцов, чтобы в Синьково был переведен и
большой конский завод, находившийся у Петра Григорьича в усадьбе, некогда
подаренной ему императором Павлом и которую Крапчик благоустраивал до
последней степени. Завод оказался весьма хорошим и многочисленным, так что
для него пришлось выстроить новый, обширный и красивый, по своему фасаду,
конский двор. Кроме конского завода, Катрин велела также перевести из
отцовской усадьбы и псовую охоту, которая у Петра Григорьича была
немаленькая и с достаточным числом приученных охотников. Словом, Ченцовы
устроили свою деревенскую жизнь совершенно на широкую ногу русских бар.
Одно, что они не знакомились ни с кем из соседей, да, признаться сказать, и
не с кем было, потому что близко от них никого не жило из помещиков;
знакомиться же с чиновниками уездного города Катрин не хотела, так как они
ее нисколько не интересовали, а сверх того очень возможно, что в их кругу
могла найтись какая-нибудь хорошенькая дама, за которой ее Валерьян,
пожалуй, приволокнется. Такое опасение Катрин, кажется, было по меньшей мере
преждевременно, ибо Ченцов пока еще совершенно был поглощен пылкою любовью
своей супруги и потом искренно развлекался забавами Немврода: он охотился с
псовой охотой, в которой иногда участвовала очень бойко и смело ездившая
верхом Катрин, одетая в амазонку, в круглую мужскую шляпу и с нагайкой в
руке; катались также молодые супруги в кабриолете на рысистом бегуне, причем
Катрин всегда желала сама править,
примерно тысяч на пятьдесят. Положив к этим билетам расписку Екатерины
Петровны, управляющий опустил верхнее дно на прежнее место, а затем, снова
уложив в сундук свое платье, запер его с прежним как бы тоскующим звоном
замка, который словно давал знать, что под ним таится что-то очень нехорошее
и недоброе!
II
Запущенное Петром Григорьичем Синьково с каждым днем возобновлялось и
застраивалось. Прежде всего большой дом был исправлен внутри: мраморные
стены в зале, лопнувшие в некоторых местах, были сделаны совершенно заново;
гостиная оклеилась начавшими тогда входить в употребление насыпными
суконными обоями зеленого цвета; боскетная была вновь расписана; но богаче
всего, по желанию Катрин, украсилась их общая с супругом спальня: она вся
была обита в складку розовым штофом; мебель в ней имела таковую же обивку.
Прежняя обыкновенная печь в спальне заменилась затейливым камином, и в конце
концов брачная кровать молодых представляла нечто невероятное: она была
широчайшая, из цельного красного дерева, и в обеих спинках ее были вделаны
огромные зеркала, так что всякий, ложившийся на эту кровать, видел себя с
головы до ног. За этой кроватью, да и вообще за многими вещами и даже
мастерами управляющий нарочно ездил в Москву. Мебель, бронза и посуда были
перевезены в Синьково из городского дома Петра Григорьича. Флигеля и избы
для дворни тоже были поправлены с подошвы. Об этом собственно позаботился
Ченцов, говоривший, что нельзя людей держать в хлевах и развалинах, и вообще
он приказал управляющему значительно улучшить содержание дворовых людей
сравнительно с тем, какое они имели у Петра Григорьича, который держал их на
такой антониевской пище, что некоторые из дворни его в праздники ходили
христарадничать. Пожелал также Ченцов, чтобы в Синьково был переведен и
большой конский завод, находившийся у Петра Григорьича в усадьбе, некогда
подаренной ему императором Павлом и которую Крапчик благоустраивал до
последней степени. Завод оказался весьма хорошим и многочисленным, так что
для него пришлось выстроить новый, обширный и красивый, по своему фасаду,
конский двор. Кроме конского завода, Катрин велела также перевести из
отцовской усадьбы и псовую охоту, которая у Петра Григорьича была
немаленькая и с достаточным числом приученных охотников. Словом, Ченцовы
устроили свою деревенскую жизнь совершенно на широкую ногу русских бар.
Одно, что они не знакомились ни с кем из соседей, да, признаться сказать, и
не с кем было, потому что близко от них никого не жило из помещиков;
знакомиться же с чиновниками уездного города Катрин не хотела, так как они
ее нисколько не интересовали, а сверх того очень возможно, что в их кругу
могла найтись какая-нибудь хорошенькая дама, за которой ее Валерьян,
пожалуй, приволокнется. Такое опасение Катрин, кажется, было по меньшей мере
преждевременно, ибо Ченцов пока еще совершенно был поглощен пылкою любовью
своей супруги и потом искренно развлекался забавами Немврода: он охотился с
псовой охотой, в которой иногда участвовала очень бойко и смело ездившая
верхом Катрин, одетая в амазонку, в круглую мужскую шляпу и с нагайкой в
руке; катались также молодые супруги в кабриолете на рысистом бегуне, причем
Катрин всегда желала сама править,