е равно
неловко, да и глаза смотрят прямо в душу. Неловко...
Из зажатого кулака выпадали капли крови. Он не мог на mix смотреть и
спросил:
- Тебе больно? Надо чем-то перевязать. Сейчас же!
Извини, я не хотел. Со сна принял тебя черт знает за кого. Извини...
Она кивнула, продолжая смотреть ему в глаза.
- Дома есть бинт и йод. Вы можете меня отпустить домой?
- Отпустить?! - Вадим понял: она видит в нем бандита, и горько
усмехнулся: - Ну, конечно же! Только не надо звать солдат. Вечером
освобожу этот отель. Как тебя зовут?
- Наталья.
- Иди домой, Наташа. Не сердись на меня. Я, понимаешь ли, беглый,
потому злой. А злой потому, что беглый. Заколдованный круг.
Он никогда не мог справиться с ощущением своей вины и пытался смягчить
впечатление говорливой бесшабашностью.
- Вы не волнуйтесь, - очень просто сказала она, будто давно знакомому
человеку. - У меня дядя тоже поселенец с поражением в правах. Я приехала к
нему из Ленинграда. Бросила балетную студию и прикатила.
Меня даже из комсомола хотели выгнать. Ужас!
Девчоика изобразила ужас на лице, лица не стало видно - одни глаза.
- Да, серьезное дело. Ну, ты иди, не то тебя хватятся. Если можно, я
побуду здесь до вечера?
Ему вдруг сразу расхотелось погибать, он проклинал эту ворвавшуюся в
сарай девчонку с ее детской непосрсдсгвенностью и такими огромными
зелеными глазами.
Наталья понимающе кивнула, протянула перед собой руки:
- Положите мне поленья.
- Как же ты с такой рукой?
Она улыбнулась как приятелю:
- Грузите и считайте, что отель в вашем распоряжении.
В щель между досками Упоров видел, как девчонка пересекла двор, забавно
раскачиваясь под тяжестью дров. Поднялась на крыльцо, прижала поленья
подбородком и оттопыренным мизинцем левой руки открыла дверь.
"Сейчас успокоится. В ней заговорит долг комсомолки и... Но бежать все
равно некуда. Может случитьсяона не побежит? Не может! Вся страна доносит!"
Он воткнул нож в чурку и отхлебнул из фляги медвежьего жира. По
заваленному хрустящими на морозе нечистотами двору прошла толстая баба в
засаленной телогрейке. Остановилась, глянув по сторонам, стала подтягивать
сшитые из байки панталоны. Еще раз с коровьей стеснительностью глянула на
окна, прошла вразвалку, и он почувствовал себя окончательно отторгнутым от
всякой надежды человеком, куда несчастней этой бесконечно несчастной бабы.
"Она-просто не видавшее другой жизни животное, а ты-загнанное в
западню, живущее на волосок от смерти животное. Кому лучше? Ей! Она не
понимает своей трагедии: день прожила-и ладно. Ты все знаешь-поделать
ничего не можешь. Девчонка, однако, никуда не побежала. Странно..."
Зэка отвлек знакомый мужик, справляющий нужду у своего дома. Кашель его
уже не мучал, держался он с несколько театральным достоинством и, даже
громко испортив воздух, остался при том же многозначительном лице.
"Член поселкового совета, не меньше гусь, - подумал Упоров. - Тоже меня
ищет. Все кого-то ищут. Работали бы лучше, суки!"
Серьезный мужик явно шел в гости, но по лел\". Вытер подошвы о
березовый веник-голяк, потяну;; к себе ржавую ручку. В бараке он долго не
задержался и вышел расстроенный. Харкнул па крыльцо, огля;:сл двор
внимательным взглядом опытного в вопросах сыска человека и задержал взгляд
именно на той двери, за которой находился беглый каторжанин. Глаза сыскаря
остановились, только что рыскающие, они начинали обретать смысл,
концентрируя все внимание в од
неловко, да и глаза смотрят прямо в душу. Неловко...
Из зажатого кулака выпадали капли крови. Он не мог на mix смотреть и
спросил:
- Тебе больно? Надо чем-то перевязать. Сейчас же!
Извини, я не хотел. Со сна принял тебя черт знает за кого. Извини...
Она кивнула, продолжая смотреть ему в глаза.
- Дома есть бинт и йод. Вы можете меня отпустить домой?
- Отпустить?! - Вадим понял: она видит в нем бандита, и горько
усмехнулся: - Ну, конечно же! Только не надо звать солдат. Вечером
освобожу этот отель. Как тебя зовут?
- Наталья.
- Иди домой, Наташа. Не сердись на меня. Я, понимаешь ли, беглый,
потому злой. А злой потому, что беглый. Заколдованный круг.
Он никогда не мог справиться с ощущением своей вины и пытался смягчить
впечатление говорливой бесшабашностью.
- Вы не волнуйтесь, - очень просто сказала она, будто давно знакомому
человеку. - У меня дядя тоже поселенец с поражением в правах. Я приехала к
нему из Ленинграда. Бросила балетную студию и прикатила.
Меня даже из комсомола хотели выгнать. Ужас!
Девчоика изобразила ужас на лице, лица не стало видно - одни глаза.
- Да, серьезное дело. Ну, ты иди, не то тебя хватятся. Если можно, я
побуду здесь до вечера?
Ему вдруг сразу расхотелось погибать, он проклинал эту ворвавшуюся в
сарай девчонку с ее детской непосрсдсгвенностью и такими огромными
зелеными глазами.
Наталья понимающе кивнула, протянула перед собой руки:
- Положите мне поленья.
- Как же ты с такой рукой?
Она улыбнулась как приятелю:
- Грузите и считайте, что отель в вашем распоряжении.
В щель между досками Упоров видел, как девчонка пересекла двор, забавно
раскачиваясь под тяжестью дров. Поднялась на крыльцо, прижала поленья
подбородком и оттопыренным мизинцем левой руки открыла дверь.
"Сейчас успокоится. В ней заговорит долг комсомолки и... Но бежать все
равно некуда. Может случитьсяона не побежит? Не может! Вся страна доносит!"
Он воткнул нож в чурку и отхлебнул из фляги медвежьего жира. По
заваленному хрустящими на морозе нечистотами двору прошла толстая баба в
засаленной телогрейке. Остановилась, глянув по сторонам, стала подтягивать
сшитые из байки панталоны. Еще раз с коровьей стеснительностью глянула на
окна, прошла вразвалку, и он почувствовал себя окончательно отторгнутым от
всякой надежды человеком, куда несчастней этой бесконечно несчастной бабы.
"Она-просто не видавшее другой жизни животное, а ты-загнанное в
западню, живущее на волосок от смерти животное. Кому лучше? Ей! Она не
понимает своей трагедии: день прожила-и ладно. Ты все знаешь-поделать
ничего не можешь. Девчонка, однако, никуда не побежала. Странно..."
Зэка отвлек знакомый мужик, справляющий нужду у своего дома. Кашель его
уже не мучал, держался он с несколько театральным достоинством и, даже
громко испортив воздух, остался при том же многозначительном лице.
"Член поселкового совета, не меньше гусь, - подумал Упоров. - Тоже меня
ищет. Все кого-то ищут. Работали бы лучше, суки!"
Серьезный мужик явно шел в гости, но по лел\". Вытер подошвы о
березовый веник-голяк, потяну;; к себе ржавую ручку. В бараке он долго не
задержался и вышел расстроенный. Харкнул па крыльцо, огля;:сл двор
внимательным взглядом опытного в вопросах сыска человека и задержал взгляд
именно на той двери, за которой находился беглый каторжанин. Глаза сыскаря
остановились, только что рыскающие, они начинали обретать смысл,
концентрируя все внимание в од