. Он решил - за
спиной остался тот, кто хотел с ним объясниться по-хорошему, быть понятым.
Тем более не стоило останавливаться, чтобы не расслабиться н не нагружать
себя излишней заботой о чьей-то душе. Не твое это дело...
Чтобы отвлечься, он предпринял новую попытку мысленно обратиться к Тому
Свету. Перешагнув кучу шлака, утопив сапог в вытаявшую грязь, не
огорчился, поворачивая картину мира наизнанку. Однако она никак не
выворачивалась. Мысль о предстоящей беседе с партийным
секретарем-хозяином, ни с того ни с сего изъявившим желание его видеть,
держала сознание в рамках жестокой реальности. Он забыл о сходке бугров и
Том Свете. Он жил на этом, и v него были земные заботы обыкновенного
заключенного...
...В штаб Упорова вели вместе с Токареико - бывшим членом Союза
писателей, которого он знал еще но пересыльной тюрьме, где мощный,
спокойно-ироничный человек, называющий себя "выдающимся придурком
социалистического реализма", доверительным голосом опытного пропагандиста
рассказывал местным ворам, поди самим сочиненную историю о том, как Маркс
по пьянке проиграл в немецкой тюрьме свою бороду Владимиру Ильичу: А тот...
- Змей подколодный, под гуманиста хилял. Чтобы скостить грешок
отцу-основателю. Взял бритву и на глазах у воровского европейского
пролетариата побрил Карлушу, как яйцо. Человек, естественно, расстроился:
какой же он Маркс без бороды?! Стал тогда Маркс пугать нашего Ильича
призраком, который в это время в самом деле шлялся по Европе. Ленин, не
будь дураком, откинулся из немецкой тюрьмы, подвалил к тому призраку,
напоил и притащил в Россию в крытом вагоне. Что они натворили, вам
рассказывать не надо.
Призрак так и не протрезвел...
Воры посмеивались сдержанно, на всякий случай, чтобы не выдавать своей
неосведомленности о смещении времени опальным писателем. А один, по всей
вероятности живущий в сомнениях жулик, Черт-кликуха, попытался вяло
возродить:
- Лишка двигаешь за Ильича, фраер. Воры его уважают...
- Потому и толкую за его большевистскую дерзость -- ну кто бы еще
догадался Маркса побрить? Один из его кентов, эсер. Тоже шпанюк, но
бледной масти, слинял с нашей социалистической зоны и писал картавому уже
со свободы. Щас вспомню, что он ему писал:
"Вы одним росчерком пера, одним мановением руки прольете сколько угодно
крови с черствостью и деревянностью, которой позавидовал бы любой выродок
из уголовного мира".
- Ну, это бандитский базар! - обиделся старый законник Лапша. - Ты его
к нам не притусовывай.
Вадим тогда подметил: они имели какие-то фальшивые лица, за которыми-не
совпадавшие с их выражением мысли. Наверное, им хотелось зарезать писателя.
Именно с таким лииом явился настоящий призрак в его недавнее забытье,
состояние - почти сон, возникшее на грани соприкосновения неизреченного с
видимым.
Оно скрывало надвигающийся хаос, готовый произойти или явиться из того
странно знакомого суилества. Впрочем, призраку, наверное, не обязательно
обладать сущностью. Достаточно того, что он-призрак.
Зэк понудил себя открыть глаза, но призрак не исчез, отплыл в сторону
дверей над верхними нарами.
Прозрачно мягкий, неопределенно очерченный, словно сотканный из
табачного дыма. В больничке, перед тем как войти в покойного Саловара,
призрак имел бордовый цвет. Была смерть, и наряд был праздничный.
Этот серый, будничный, в нем он просто бродит по России. Упоров
попытался истребить видение, тряхнул головой. Призрак взял и убрался с
глаз дол
спиной остался тот, кто хотел с ним объясниться по-хорошему, быть понятым.
Тем более не стоило останавливаться, чтобы не расслабиться н не нагружать
себя излишней заботой о чьей-то душе. Не твое это дело...
Чтобы отвлечься, он предпринял новую попытку мысленно обратиться к Тому
Свету. Перешагнув кучу шлака, утопив сапог в вытаявшую грязь, не
огорчился, поворачивая картину мира наизнанку. Однако она никак не
выворачивалась. Мысль о предстоящей беседе с партийным
секретарем-хозяином, ни с того ни с сего изъявившим желание его видеть,
держала сознание в рамках жестокой реальности. Он забыл о сходке бугров и
Том Свете. Он жил на этом, и v него были земные заботы обыкновенного
заключенного...
...В штаб Упорова вели вместе с Токареико - бывшим членом Союза
писателей, которого он знал еще но пересыльной тюрьме, где мощный,
спокойно-ироничный человек, называющий себя "выдающимся придурком
социалистического реализма", доверительным голосом опытного пропагандиста
рассказывал местным ворам, поди самим сочиненную историю о том, как Маркс
по пьянке проиграл в немецкой тюрьме свою бороду Владимиру Ильичу: А тот...
- Змей подколодный, под гуманиста хилял. Чтобы скостить грешок
отцу-основателю. Взял бритву и на глазах у воровского европейского
пролетариата побрил Карлушу, как яйцо. Человек, естественно, расстроился:
какой же он Маркс без бороды?! Стал тогда Маркс пугать нашего Ильича
призраком, который в это время в самом деле шлялся по Европе. Ленин, не
будь дураком, откинулся из немецкой тюрьмы, подвалил к тому призраку,
напоил и притащил в Россию в крытом вагоне. Что они натворили, вам
рассказывать не надо.
Призрак так и не протрезвел...
Воры посмеивались сдержанно, на всякий случай, чтобы не выдавать своей
неосведомленности о смещении времени опальным писателем. А один, по всей
вероятности живущий в сомнениях жулик, Черт-кликуха, попытался вяло
возродить:
- Лишка двигаешь за Ильича, фраер. Воры его уважают...
- Потому и толкую за его большевистскую дерзость -- ну кто бы еще
догадался Маркса побрить? Один из его кентов, эсер. Тоже шпанюк, но
бледной масти, слинял с нашей социалистической зоны и писал картавому уже
со свободы. Щас вспомню, что он ему писал:
"Вы одним росчерком пера, одним мановением руки прольете сколько угодно
крови с черствостью и деревянностью, которой позавидовал бы любой выродок
из уголовного мира".
- Ну, это бандитский базар! - обиделся старый законник Лапша. - Ты его
к нам не притусовывай.
Вадим тогда подметил: они имели какие-то фальшивые лица, за которыми-не
совпадавшие с их выражением мысли. Наверное, им хотелось зарезать писателя.
Именно с таким лииом явился настоящий призрак в его недавнее забытье,
состояние - почти сон, возникшее на грани соприкосновения неизреченного с
видимым.
Оно скрывало надвигающийся хаос, готовый произойти или явиться из того
странно знакомого суилества. Впрочем, призраку, наверное, не обязательно
обладать сущностью. Достаточно того, что он-призрак.
Зэк понудил себя открыть глаза, но призрак не исчез, отплыл в сторону
дверей над верхними нарами.
Прозрачно мягкий, неопределенно очерченный, словно сотканный из
табачного дыма. В больничке, перед тем как войти в покойного Саловара,
призрак имел бордовый цвет. Была смерть, и наряд был праздничный.
Этот серый, будничный, в нем он просто бродит по России. Упоров
попытался истребить видение, тряхнул головой. Призрак взял и убрался с
глаз дол