с постигших, найдете
зависимость с наказанием в том же отступничестве от Святых Основ бытия,
дарованных нам для гуманного существования, и ответим молчанием на Суде
Его нелицеприятном, ибо солгать Там, как привыкли мы лгать здесь,
невозможно.
Человек с верою понятен всем и все ему понятны.
Общество таких людей есть общество света и добра. Общество без веры
есть тьма, в которой человек невидим;
зол и нетерпим к ближнему своему, страдающему в темноте, как и он сам.
Жребий наш тяжкий, однако мы его вполне достойны...
Монах пожал с сожалением плечами.
- ...Кабы мы стремились распознать Свет и шагнуть в том направлении.
Господь непременно поощрил то желание. Куда ж там! От Истины к партии
бежим, а чьих рук это безобразие: сплошная каторга со смертельным исходом?
Приняв за истину коммунистическую ложь, унизили мы свое Божественное
происхождение, потому и суд нам изречен, как отступникам. Бродяжничаем по
жизни, сочиняя себе произвольные страдания...
Культработнику удалось укусить пленившего его Иосифа Гнатюка за руку,
он страшные голосом закричал:
- Прекратить антипартийную пропаганду! Я обязан доложить!
- Зачем? - спросил его добродушный Ключик, бросив в распахнутый рот
Убей-Папу окурок. - Репетиция, Конкурс. Будем считать - номер отца Кирилла
не прошел. Сам видишь - никто не аплодирует. Хочешь, я тебя загипнотизирую?
Андрей сунул руку под подушку и вынул забурник:
- С одного сеанса отключает на три часа.
Убей-Папу потерял возмущенный румянец, покачал головой:
- Мне не надо. Глупость какая...
- Будем считать - мой номер тоже не прошел. Кто следующий?! Процесс-то
не прерывай!
- Граждане заключенные, прошу активней!
- Слушай, Сережа, - прервал Любимова Упоров, - репетиция - завтра?
Сообщишь мне точное время. Больше не морочь нам голову. Все будет в норме.
- Не забывайте про идейную направленность, - стараясь быть строгим,
предупредил Убей-Папу, - главное в искусстве - партийность. Без этого
искусство мертво!
- Кто тебе такое сообщил, Сережа?
- Как кто?! Ленин! Уж вы-то, Вадим Сергеевич, обязаны знать!
- Я знаю. Тебя проверял. Сегодня одного такого в штабе встречал. Он,
прямо говорить страшно, номер партийного билета забыл...
- Дурасов! - загорелся Убей-Папу. - Так не мудрено: такая радость -
восстановили в партии, после десятилетнего перерыва! Голову потерял
человек.
- Не только голову, - криво ухмыльнулся Вазелин, - он еще раньше
расстался с невинностью...
Упоров видел это жалкое зрелище... После двенадцати лет Колымских
лагерей освобождали парторга оборонного предприятия Дурасова. Невиновность
доказали те, кто в свое время доказал виновность. Нынче оп седой,
беззубый, целует чудом сохранившийся партийный билет.
Благодарит, присягает на верность собственных палачей.
Ползучее существо! Очистки на помойке жрал, за черствую пайку звери
тебя в сушилке пользовали. Неделя до свободы оставалась, не смог унять
развивавшуюся похоть - случился с Тушманом, а он, все знают, сифилис не
долечил. И уходит товарищ Дурасов на волю без зубов, но с верой в партию,
да еще с такой болезнью из царского прошлого.
Благодать нисходит на смиренных...
Только бы вырваться! Все останется здесь-продолжать жить кошмарной
жизнью разлагающегося трупа: строить коммунизм, блатовать, воровать,
предавать, наполнять партийностью литературу и искусство, соединяя в
несчастном, донельзя порабощенном человеке низкую подлость с высокой
гордостью пусто
зависимость с наказанием в том же отступничестве от Святых Основ бытия,
дарованных нам для гуманного существования, и ответим молчанием на Суде
Его нелицеприятном, ибо солгать Там, как привыкли мы лгать здесь,
невозможно.
Человек с верою понятен всем и все ему понятны.
Общество таких людей есть общество света и добра. Общество без веры
есть тьма, в которой человек невидим;
зол и нетерпим к ближнему своему, страдающему в темноте, как и он сам.
Жребий наш тяжкий, однако мы его вполне достойны...
Монах пожал с сожалением плечами.
- ...Кабы мы стремились распознать Свет и шагнуть в том направлении.
Господь непременно поощрил то желание. Куда ж там! От Истины к партии
бежим, а чьих рук это безобразие: сплошная каторга со смертельным исходом?
Приняв за истину коммунистическую ложь, унизили мы свое Божественное
происхождение, потому и суд нам изречен, как отступникам. Бродяжничаем по
жизни, сочиняя себе произвольные страдания...
Культработнику удалось укусить пленившего его Иосифа Гнатюка за руку,
он страшные голосом закричал:
- Прекратить антипартийную пропаганду! Я обязан доложить!
- Зачем? - спросил его добродушный Ключик, бросив в распахнутый рот
Убей-Папу окурок. - Репетиция, Конкурс. Будем считать - номер отца Кирилла
не прошел. Сам видишь - никто не аплодирует. Хочешь, я тебя загипнотизирую?
Андрей сунул руку под подушку и вынул забурник:
- С одного сеанса отключает на три часа.
Убей-Папу потерял возмущенный румянец, покачал головой:
- Мне не надо. Глупость какая...
- Будем считать - мой номер тоже не прошел. Кто следующий?! Процесс-то
не прерывай!
- Граждане заключенные, прошу активней!
- Слушай, Сережа, - прервал Любимова Упоров, - репетиция - завтра?
Сообщишь мне точное время. Больше не морочь нам голову. Все будет в норме.
- Не забывайте про идейную направленность, - стараясь быть строгим,
предупредил Убей-Папу, - главное в искусстве - партийность. Без этого
искусство мертво!
- Кто тебе такое сообщил, Сережа?
- Как кто?! Ленин! Уж вы-то, Вадим Сергеевич, обязаны знать!
- Я знаю. Тебя проверял. Сегодня одного такого в штабе встречал. Он,
прямо говорить страшно, номер партийного билета забыл...
- Дурасов! - загорелся Убей-Папу. - Так не мудрено: такая радость -
восстановили в партии, после десятилетнего перерыва! Голову потерял
человек.
- Не только голову, - криво ухмыльнулся Вазелин, - он еще раньше
расстался с невинностью...
Упоров видел это жалкое зрелище... После двенадцати лет Колымских
лагерей освобождали парторга оборонного предприятия Дурасова. Невиновность
доказали те, кто в свое время доказал виновность. Нынче оп седой,
беззубый, целует чудом сохранившийся партийный билет.
Благодарит, присягает на верность собственных палачей.
Ползучее существо! Очистки на помойке жрал, за черствую пайку звери
тебя в сушилке пользовали. Неделя до свободы оставалась, не смог унять
развивавшуюся похоть - случился с Тушманом, а он, все знают, сифилис не
долечил. И уходит товарищ Дурасов на волю без зубов, но с верой в партию,
да еще с такой болезнью из царского прошлого.
Благодать нисходит на смиренных...
Только бы вырваться! Все останется здесь-продолжать жить кошмарной
жизнью разлагающегося трупа: строить коммунизм, блатовать, воровать,
предавать, наполнять партийностью литературу и искусство, соединяя в
несчастном, донельзя порабощенном человеке низкую подлость с высокой
гордостью пусто