о в это время его окликнули:
- Гражданин начальник, вопрос позвольте задать? - над строем поднялась
короткая, сильная рука.
Капитан глянул п увидел Хряка, чья всегда наглая рожа на этот раз
выражала, нет, даже требовала сочувствия. Ничего хорошего от Хряка Сычев
ждать не мог, потому кивнул Подлипову:
- Разберитесь, старшина!
И отошел от строя настолько, насколько его отпустило любопытство,
принялся разминать пальцами папиросу.
- Чо надо, Свиньин? - зарычал Подлипов. - Если в карцер собрался - пиши
заявление.
- Вопрос серьезный, гражданин начальник. Жизнь вот собираюсь начать
новую. О партии думаю. Пока плохо, но надеюся.
- Спрашивай! - приказал Подлипов с угрозой.
- Ну, дойдем мы до сияющих вершин, ну, залезем на самую высокую
макушку. Дальше что?
- Дурак! Будем жить при коммунизме. И плевать сверху на капиталистов.
- Вас куда девать, гражданин начальник?
- Меня? - старшина не потерялся. Был готов и ответил с холодной
усмешкой: - Я, Свиньин, тебя и при коммунизме охранять буду. В зоопарке. А
пока мы его построим, посидишь в карцере. Трое суток! Все! Откроешь
рот-добавлю!
- Ежели ему "Интернационал" спеть хочется, тогда как?
- Дуплетом будете петь. Ключников. Тоже, наверное, попоститься захотел?
- Поститься? - Ключик замотал головой. - Упаси Господи, гражданин
начальник. Я же - атеист.
- Что еще за масть объявилась? Почему не знаю?!
- Атеист, гражданин начальник... как бы вам проще объяснить. - Ключик
сунул в рот палец и закатил глаза, а капитан Сычев подошел на шаг ближе,
едва скрывая улыбку.
- Педераст неверующие-подсказал Жорка-Звезда, - Чо объяснять, когда
любой грамотный человек знает.
- А! - обрадовался Подлипов. - То-то я смотрю, у тебя походка
изменилась.
Ключик покраснел, принялся оправдываться беззлобно и как всегда лениво:
- Георгий шутит, гражданин начальник. Со мною все в порядке, походка от
голода такая. Вы-то сами член партии?
- А то как же?! На такой пост всякого не поставят.
У меня стаж с войны.
- Значит, и вы - атеист...
- Замолчи! Трое суток! А ну, подравняйсь! Вам только дай волю. Кого
угодно из себя выведете. Атеисты, мать вашу так!
Упоров не прислушивался к разговорам, даже о побеге думалось без
прежней страсти н интереса. Он смотрел мимо шевелящегося рта старшины,
мимо расхохотавшегося капитана Сычева в сторону уходящей к горизонту
чахлой колымской тайги, а видел тихую бухту и застывшую белую яхту. Члены
экипажа совсем не похожи на тех, кто его окружает, просто люди, каких
любит море: спокойные, сильные, без тайного умысла в глазах.
Медленно, грациозно, точно лебедь, яхта отходит от искусанного морской
водой гранита пристани. Он без сожаления наблюдает за береговой толчеей,
исчезающей из его новой жизни.
- Поднять паруса! Лево на борт!
- ...Ты что, Упоров, глухой, чо ли?! - старшина Подлипов рассержен. -
Пошли со мной! Спит стоя, лошадь!
- Яхту видел белую, - сознается зэк, - Кстати, куда мы идем?
- Ты хотел знать - куда тебя ведут? Начальство затребовало. Опять
что-нибудь натворил или хочешь натворить. От тебя ничего другого не
дождешься.
Подлипов достал из кармана спичку и, ковыряя в зубах, продолжал
рассуждать:
- Забавный вы народ: каждый хуже говна, а мнит о себе, как о человеке.
Помню, политические решили день рождения Маркса отметить. Собрались в
кучу, говорили за бессмертное учение, потом один, злой такой, желтый,
будто из задницы вылез, говорит - дава
- Гражданин начальник, вопрос позвольте задать? - над строем поднялась
короткая, сильная рука.
Капитан глянул п увидел Хряка, чья всегда наглая рожа на этот раз
выражала, нет, даже требовала сочувствия. Ничего хорошего от Хряка Сычев
ждать не мог, потому кивнул Подлипову:
- Разберитесь, старшина!
И отошел от строя настолько, насколько его отпустило любопытство,
принялся разминать пальцами папиросу.
- Чо надо, Свиньин? - зарычал Подлипов. - Если в карцер собрался - пиши
заявление.
- Вопрос серьезный, гражданин начальник. Жизнь вот собираюсь начать
новую. О партии думаю. Пока плохо, но надеюся.
- Спрашивай! - приказал Подлипов с угрозой.
- Ну, дойдем мы до сияющих вершин, ну, залезем на самую высокую
макушку. Дальше что?
- Дурак! Будем жить при коммунизме. И плевать сверху на капиталистов.
- Вас куда девать, гражданин начальник?
- Меня? - старшина не потерялся. Был готов и ответил с холодной
усмешкой: - Я, Свиньин, тебя и при коммунизме охранять буду. В зоопарке. А
пока мы его построим, посидишь в карцере. Трое суток! Все! Откроешь
рот-добавлю!
- Ежели ему "Интернационал" спеть хочется, тогда как?
- Дуплетом будете петь. Ключников. Тоже, наверное, попоститься захотел?
- Поститься? - Ключик замотал головой. - Упаси Господи, гражданин
начальник. Я же - атеист.
- Что еще за масть объявилась? Почему не знаю?!
- Атеист, гражданин начальник... как бы вам проще объяснить. - Ключик
сунул в рот палец и закатил глаза, а капитан Сычев подошел на шаг ближе,
едва скрывая улыбку.
- Педераст неверующие-подсказал Жорка-Звезда, - Чо объяснять, когда
любой грамотный человек знает.
- А! - обрадовался Подлипов. - То-то я смотрю, у тебя походка
изменилась.
Ключик покраснел, принялся оправдываться беззлобно и как всегда лениво:
- Георгий шутит, гражданин начальник. Со мною все в порядке, походка от
голода такая. Вы-то сами член партии?
- А то как же?! На такой пост всякого не поставят.
У меня стаж с войны.
- Значит, и вы - атеист...
- Замолчи! Трое суток! А ну, подравняйсь! Вам только дай волю. Кого
угодно из себя выведете. Атеисты, мать вашу так!
Упоров не прислушивался к разговорам, даже о побеге думалось без
прежней страсти н интереса. Он смотрел мимо шевелящегося рта старшины,
мимо расхохотавшегося капитана Сычева в сторону уходящей к горизонту
чахлой колымской тайги, а видел тихую бухту и застывшую белую яхту. Члены
экипажа совсем не похожи на тех, кто его окружает, просто люди, каких
любит море: спокойные, сильные, без тайного умысла в глазах.
Медленно, грациозно, точно лебедь, яхта отходит от искусанного морской
водой гранита пристани. Он без сожаления наблюдает за береговой толчеей,
исчезающей из его новой жизни.
- Поднять паруса! Лево на борт!
- ...Ты что, Упоров, глухой, чо ли?! - старшина Подлипов рассержен. -
Пошли со мной! Спит стоя, лошадь!
- Яхту видел белую, - сознается зэк, - Кстати, куда мы идем?
- Ты хотел знать - куда тебя ведут? Начальство затребовало. Опять
что-нибудь натворил или хочешь натворить. От тебя ничего другого не
дождешься.
Подлипов достал из кармана спичку и, ковыряя в зубах, продолжал
рассуждать:
- Забавный вы народ: каждый хуже говна, а мнит о себе, как о человеке.
Помню, политические решили день рождения Маркса отметить. Собрались в
кучу, говорили за бессмертное учение, потом один, злой такой, желтый,
будто из задницы вылез, говорит - дава