утой настежь двери дежурного врача раздался голос сестры:
- Нет, Гера Яновна. Я не успела его осмотреть. Охрану сняли. Доктор Зак
трезвый. Скоро придет. Понятно: отправить посторонних, прогреть
операционную. Будет лучше, если вы вызовете охрану. Извините.
Звякнула трубка телефона. Сестра вошла в палату, сказала, обращаясь к
тем, кто принес Очаева:
- Вам надо уходить, ребята. Приказ. Идите. Я закрою дверь.
Каштанка подмигнул Упорову, стараясь держаться небрежно:
- Прощай, Вадим! Вряд ли свидимся.
- Прощай, Федор! Надеюсь-ты мне не завидуешь?
- Да нет. Я тебя просто уважаю, хоть ты и не вор...
Зэки пошли ленивой, шаркающей походкой бывалых людей, не выдавая своих
переживаний. Они уже были за дверью барака, когда дежурная сестра,
спохватившись, отбросила деревянный засов и крикнула:
- Федор! Федор!
Опенкин шагнул на свет, не убирая руки из кармана телогрейки, спросил
неестественно громко:
- Ну, я - Федор! Чо кричишь?!
- Вы должны остаться, Вадим сказал-вас могут там убить.
- Да ладно! Какая разница... - ему было неловко перед женщиной.
- Вернитесь, Федор!
- Вали сюда! Они тебя-то обязательно грохнут! - Упоров стоял за спиной
Донсковой, запахнувшись в серый больничный халат.
OneиKиn по-кошачьи застенчиво крутнул головой, нехотя вошел, бормоча
под нос что-то о напрасных хлопотах и неприятностях сестрицы за его трижды
отпетую, никому не нужную душу, которой он ничуть не дорожит.
- Посидите до утра в кладовке, - быстро опередила его Лена. - Здесь не
сыро. Можете подстелить матрац, лечь прямо на пол.
Она закрыла на ключ дверь, помахав рукой Упорову, пошла в операционную.
Зэк смотрел ей вслед и думал, что если бы все женщины России были на нее
похожи...
О, rocиo;ni, они сейчас бы гуляли по набережной портового города,
между ними ковылял бы сынишка. И никаких тебе революций, социализма,
лагерей, сук и воров.
Такие женщины творят мир...
Властный, требовательный стук в дверь заставил его поторопиться к
койке. Гера Яновна ворвалась в помещение, па ходу падевая белый халат с
голубой окантовкой по линии карманов. Она подняла успевшую намокнуть
простыню над Очаевым, процедила сквозь зубы:
- Сволочи!
- Суки, - поправил начальника медицинской службы безногий.
- Молчать! - закричала Гера Яновна. - Донскова, завтра же выписать это
дерьмо! Больного на стол. Хотя...
Она прикусила нижнюю губу, что-то про себя соображая, но все-таки
упрямо мотнула головой:
- На стол! Что вы стоите, Зак?! Шевелитесь!
Очаева погрузили на носилки. Он уже не стонал, лишь грудь иногда высоко
вздымалась и из нее вырывался свистящий выдох.
- В собственной зоне режут. Пришлые! Когда ж такое было?! - ворчал
одноногий. - Смельчали воры.
Часа через полтора сильнейший удар в дверь оборвал разговоры. Упоров
вынул из-под подушки скальпель, спрятал в рукаве. Удары начали повторяться
с нарастающей скоростью. Грек не выдержал, закричал:
- Что они там, взбесились?!
Из операционной вышла сестра, подошла к двери и, убрав с лица повязку,
спросила:
- Кто там?
- Свои. По поручению подполковника Оскоцкого.
Открывай!
- Все на операции. Я не имею права.
- Открывай, стерва! Высадим дверь!
Знакомые слова и интонация заставили Упорова сжаться под одеялом.
Деревянный засов заскрипел под тяжестью навалившихся тел. Дверь начала
со скрипом рушиться.
- Заключенная Донскова, откройте!
Гера Яновна стояла в забрызганном кровью хала
- Нет, Гера Яновна. Я не успела его осмотреть. Охрану сняли. Доктор Зак
трезвый. Скоро придет. Понятно: отправить посторонних, прогреть
операционную. Будет лучше, если вы вызовете охрану. Извините.
Звякнула трубка телефона. Сестра вошла в палату, сказала, обращаясь к
тем, кто принес Очаева:
- Вам надо уходить, ребята. Приказ. Идите. Я закрою дверь.
Каштанка подмигнул Упорову, стараясь держаться небрежно:
- Прощай, Вадим! Вряд ли свидимся.
- Прощай, Федор! Надеюсь-ты мне не завидуешь?
- Да нет. Я тебя просто уважаю, хоть ты и не вор...
Зэки пошли ленивой, шаркающей походкой бывалых людей, не выдавая своих
переживаний. Они уже были за дверью барака, когда дежурная сестра,
спохватившись, отбросила деревянный засов и крикнула:
- Федор! Федор!
Опенкин шагнул на свет, не убирая руки из кармана телогрейки, спросил
неестественно громко:
- Ну, я - Федор! Чо кричишь?!
- Вы должны остаться, Вадим сказал-вас могут там убить.
- Да ладно! Какая разница... - ему было неловко перед женщиной.
- Вернитесь, Федор!
- Вали сюда! Они тебя-то обязательно грохнут! - Упоров стоял за спиной
Донсковой, запахнувшись в серый больничный халат.
OneиKиn по-кошачьи застенчиво крутнул головой, нехотя вошел, бормоча
под нос что-то о напрасных хлопотах и неприятностях сестрицы за его трижды
отпетую, никому не нужную душу, которой он ничуть не дорожит.
- Посидите до утра в кладовке, - быстро опередила его Лена. - Здесь не
сыро. Можете подстелить матрац, лечь прямо на пол.
Она закрыла на ключ дверь, помахав рукой Упорову, пошла в операционную.
Зэк смотрел ей вслед и думал, что если бы все женщины России были на нее
похожи...
О, rocиo;ni, они сейчас бы гуляли по набережной портового города,
между ними ковылял бы сынишка. И никаких тебе революций, социализма,
лагерей, сук и воров.
Такие женщины творят мир...
Властный, требовательный стук в дверь заставил его поторопиться к
койке. Гера Яновна ворвалась в помещение, па ходу падевая белый халат с
голубой окантовкой по линии карманов. Она подняла успевшую намокнуть
простыню над Очаевым, процедила сквозь зубы:
- Сволочи!
- Суки, - поправил начальника медицинской службы безногий.
- Молчать! - закричала Гера Яновна. - Донскова, завтра же выписать это
дерьмо! Больного на стол. Хотя...
Она прикусила нижнюю губу, что-то про себя соображая, но все-таки
упрямо мотнула головой:
- На стол! Что вы стоите, Зак?! Шевелитесь!
Очаева погрузили на носилки. Он уже не стонал, лишь грудь иногда высоко
вздымалась и из нее вырывался свистящий выдох.
- В собственной зоне режут. Пришлые! Когда ж такое было?! - ворчал
одноногий. - Смельчали воры.
Часа через полтора сильнейший удар в дверь оборвал разговоры. Упоров
вынул из-под подушки скальпель, спрятал в рукаве. Удары начали повторяться
с нарастающей скоростью. Грек не выдержал, закричал:
- Что они там, взбесились?!
Из операционной вышла сестра, подошла к двери и, убрав с лица повязку,
спросила:
- Кто там?
- Свои. По поручению подполковника Оскоцкого.
Открывай!
- Все на операции. Я не имею права.
- Открывай, стерва! Высадим дверь!
Знакомые слова и интонация заставили Упорова сжаться под одеялом.
Деревянный засов заскрипел под тяжестью навалившихся тел. Дверь начала
со скрипом рушиться.
- Заключенная Донскова, откройте!
Гера Яновна стояла в забрызганном кровью хала