е не отказывал ни в чем моим
знакомым; но только наперед ваше честное слово: Катерина Архиповна велела
непременно просить вас завтрашний день откушать у нас. Будете?
- Буду, конечно, буду. Неужели же вы думаете, что я не буду? Меня зовут
в рай, а я не пойду... Это было бы сумасшествие с моей стороны.
Будущий тесть и зять еще раз поцеловались и вошли в нумер.
- Шампанского!.. - закричал Хозаров.
- Наперед бы водки, - заметил Ступицын, принимаясь за свой стакан
пуншу.
- Ах, да... Татьяна Ивановна!.. Почтеннейшая!.. Пожалуйте нам водки!
Водка и закуска, конечно, были давно уже приготовлены, и приготовлены
самым порядочным образом: кроме того, что закуска состояла из колбасы,
сельдей, сыру, миног, к ней поданы были еще роскошное блюдо сосисок под
капустою и полдюжины жареных голубей. Антон Федотыч первый принялся за
водку; пожелав всем гостям всякого счастья в мире, он залпом выпил две рюмки
водки, затем рюмку вина, еще рюмку вина и потом, освежившись рюмкою водки,
принялся за раскошное блюдо с сосисками. Прочие гости тоже не положили
охулки на руку. Два графина водки, четыре бутылки вина, колбаса, сельди и
все прочее мгновенно было уничтожено. Очередь, наконец, дошла и до
шампанского. Хозаров распорядился первоначально только на три бутылки вдовы
Клико, но, разгулявшись, велел принести еще полдюжины. Антон Федотыч
разговорился донельзя и, познакомившись на короткую ногу со всеми и
рассказав каждому что-нибудь интересное про себя, объявил, что у него на
днях будет особенный случай и что он тогда поставит себе в непременную
обязанность просить всех господ пожаловать к нему откушать, надеясь угостить
их удивительною белорыбицею, купленною чрез одного давнишнего его
комиссионера в самом устье Волги. Окончание вечера было очень весело: все
пели хором; музыкант единогласно был избран в регенты. Сибарит и Татьяна
Ивановна тянули дисканта; две неопределенные личности пели тенором; хозяин
изображал альта; Антон Федотыч и Ферапонт Григорьич, равным образом как и
сам регент, держали баса. Пели первоначально: "В старину живали деды"{91},
потом "Лучинушку" и, наконец: "Мы живем среди полей и лесов дремучих"{91};
все это не совсем удавалось хору, который, однако, весьма хорошо поладил на
старинной, но прекрасной песне: "В темном лесе, в темном лесе" и проч. Антон
Федотыч начал отпускать удивительные штуки; не ограничиваясь тем, что пил со
всеми очередную, он схватил целую бутылку шампанского и взялся ее выпить, не
переводя духа, залпом - и действительно всю почти вытянул мгновенно; но на
самом уже конце поперхнулся, фыркнул на всю честную компанию, пошатнулся и
почти без памяти упал на диван. К Татьяне Ивановне все были необыкновенно
вежливы: даже черноволосая личность начала с нею заигрывать; но ревнивый
музыкант остановил его и чуть было не сочинил истории. Гости разошлись часу
в пятом. Антон Федотыч прежде всех уснул на диване. Все вообще были очень
довольны: даже Ферапонт Григорьич ушел в самом миротворном расположении духа
и, при прощании, целовался со всеми.
VII
Как ни подгулял Антон Федотыч, но, озабоченный поручением Катерины
Архиповны, проснулся гораздо ранее своего хозяина и начал ломать свою
голову, какую бы выдумать перед женой благовидную причину, вследствие
которой он не ночева
знакомым; но только наперед ваше честное слово: Катерина Архиповна велела
непременно просить вас завтрашний день откушать у нас. Будете?
- Буду, конечно, буду. Неужели же вы думаете, что я не буду? Меня зовут
в рай, а я не пойду... Это было бы сумасшествие с моей стороны.
Будущий тесть и зять еще раз поцеловались и вошли в нумер.
- Шампанского!.. - закричал Хозаров.
- Наперед бы водки, - заметил Ступицын, принимаясь за свой стакан
пуншу.
- Ах, да... Татьяна Ивановна!.. Почтеннейшая!.. Пожалуйте нам водки!
Водка и закуска, конечно, были давно уже приготовлены, и приготовлены
самым порядочным образом: кроме того, что закуска состояла из колбасы,
сельдей, сыру, миног, к ней поданы были еще роскошное блюдо сосисок под
капустою и полдюжины жареных голубей. Антон Федотыч первый принялся за
водку; пожелав всем гостям всякого счастья в мире, он залпом выпил две рюмки
водки, затем рюмку вина, еще рюмку вина и потом, освежившись рюмкою водки,
принялся за раскошное блюдо с сосисками. Прочие гости тоже не положили
охулки на руку. Два графина водки, четыре бутылки вина, колбаса, сельди и
все прочее мгновенно было уничтожено. Очередь, наконец, дошла и до
шампанского. Хозаров распорядился первоначально только на три бутылки вдовы
Клико, но, разгулявшись, велел принести еще полдюжины. Антон Федотыч
разговорился донельзя и, познакомившись на короткую ногу со всеми и
рассказав каждому что-нибудь интересное про себя, объявил, что у него на
днях будет особенный случай и что он тогда поставит себе в непременную
обязанность просить всех господ пожаловать к нему откушать, надеясь угостить
их удивительною белорыбицею, купленною чрез одного давнишнего его
комиссионера в самом устье Волги. Окончание вечера было очень весело: все
пели хором; музыкант единогласно был избран в регенты. Сибарит и Татьяна
Ивановна тянули дисканта; две неопределенные личности пели тенором; хозяин
изображал альта; Антон Федотыч и Ферапонт Григорьич, равным образом как и
сам регент, держали баса. Пели первоначально: "В старину живали деды"{91},
потом "Лучинушку" и, наконец: "Мы живем среди полей и лесов дремучих"{91};
все это не совсем удавалось хору, который, однако, весьма хорошо поладил на
старинной, но прекрасной песне: "В темном лесе, в темном лесе" и проч. Антон
Федотыч начал отпускать удивительные штуки; не ограничиваясь тем, что пил со
всеми очередную, он схватил целую бутылку шампанского и взялся ее выпить, не
переводя духа, залпом - и действительно всю почти вытянул мгновенно; но на
самом уже конце поперхнулся, фыркнул на всю честную компанию, пошатнулся и
почти без памяти упал на диван. К Татьяне Ивановне все были необыкновенно
вежливы: даже черноволосая личность начала с нею заигрывать; но ревнивый
музыкант остановил его и чуть было не сочинил истории. Гости разошлись часу
в пятом. Антон Федотыч прежде всех уснул на диване. Все вообще были очень
довольны: даже Ферапонт Григорьич ушел в самом миротворном расположении духа
и, при прощании, целовался со всеми.
VII
Как ни подгулял Антон Федотыч, но, озабоченный поручением Катерины
Архиповны, проснулся гораздо ранее своего хозяина и начал ломать свою
голову, какую бы выдумать перед женой благовидную причину, вследствие
которой он не ночева