где взял: может
быть, кого-нибудь ограбил?..
Две неопределенные личности тоже не обратили должного внимания на
приглашение, по крайней мере в первую минуту его получения. Это, может быть,
произошло вследствие того, что черноволосый, остававшийся прежде почти в
постоянном выигрыше, на этот раз за ремизился, а потому очень разгорячился.
Белокурый, в надежде выиграть, тоже разгорячился.
По окончании пульки они, хотя довольно односложно, но переговорили о
вечере.
- Это зовут, - сказал черноволосый.
- Да, - отвечал белокурый.
- Будут ли картишки-то? - заметил черноволосый.
- Я думаю... только ты смотри, делай пальцами-то этак знаки.
- Известное дело, - не маленький, понимаю немного игру-то. Ты пойдешь в
пальто?
- В пальто.
- Ну, ладно, а я во фраке.
Радушнее всех принял приглашение танцевальный учитель: несмотря на
сильную ломоту, которую чувствовал во всем теле, он, прочитав записку,
тотчас же вскочил с одра болезни и начал напевать известный куплет:
Кума шен, кума крест;
Кума дальше от комоду;
Кума чашки разобьешь, -
выделывая в то же время мастерские па из французской кадрили. Но дух
его, стремящийся к рассеянию, недолго торжествовал над болеющим телом.
Ревматизм от сильного движения разыгрался: учитель повалился на постель и
начал первоначально охать, потом стонать и, наконец, заплакал.
Почтеннейшая Татьяна Ивановна, не ограничивая свои заботы
хозяйственными приготовлениями, успела обежать все нумера и всем объявить,
что у Хозарова будет приятельская пирушка, потому что он скоро женится на
миллионерке и потому хочет всех своих знакомых угостить. Сибариту достала
сюртук; даже в Ферапонте Григорьиче успела поселить совершенно другое мнение
о Хозарове; а милашке-музыканту, не знаю почему, сочла за нужное весьма
подробно объяснить, сколько и какого именно рода приготовлено винных питий.
На лице, покрытом угрями, появилось самое приятное выражение. Между тем
хозяин, задумавшись, сидел в своем нумере.
Ему было грустно, что у него такая дрянная квартира, а потому он не
может дать вечера своим знакомым дамам, как делывал это несколько раз в
полку.
Настоящую же пирушку он затевал так, без всякого особого удовольствия,
потому только, что привык жить хорошо и, почувствовав в кармане деньги,
хотел показать себя этой дряни в настоящем свете.
Татьяна Ивановна просто совершала чудеса: зная наклонности своего
милашки иметь все в порядочном виде, она достала где-то подсвечники из
накладного серебра и серебряную сахарницу; у Ферапонта Григорьича выпросила,
на свое собственное имя, совершенно новенький судок для водки и у одной
знакомой достала гирную и прекрасную скатерть и дюжины полторы салфеток.
В восемь часов все было готово. Хозаров принимал всех в легоньком
пальто, как надобно ожидать от светского человека, был очень вежлив к
гостям. Сибариту, одетому в его собственный сюртук, он сжал дружески обе
руки, с музыкантом даже поцеловался; Ферапонту Григорьичу, поблагодаря за
лакея, как и следует, оказал исключительное почтение и тотчас же просил его
сесть на диван. У каждой из неопределенных личностей пожал по руке с
прибавлением: "Очень рад вас видеть, господа!" Что касается до гостей, то
Ферапонт Григорьич сохранял какую-то насмешливую м
быть, кого-нибудь ограбил?..
Две неопределенные личности тоже не обратили должного внимания на
приглашение, по крайней мере в первую минуту его получения. Это, может быть,
произошло вследствие того, что черноволосый, остававшийся прежде почти в
постоянном выигрыше, на этот раз за ремизился, а потому очень разгорячился.
Белокурый, в надежде выиграть, тоже разгорячился.
По окончании пульки они, хотя довольно односложно, но переговорили о
вечере.
- Это зовут, - сказал черноволосый.
- Да, - отвечал белокурый.
- Будут ли картишки-то? - заметил черноволосый.
- Я думаю... только ты смотри, делай пальцами-то этак знаки.
- Известное дело, - не маленький, понимаю немного игру-то. Ты пойдешь в
пальто?
- В пальто.
- Ну, ладно, а я во фраке.
Радушнее всех принял приглашение танцевальный учитель: несмотря на
сильную ломоту, которую чувствовал во всем теле, он, прочитав записку,
тотчас же вскочил с одра болезни и начал напевать известный куплет:
Кума шен, кума крест;
Кума дальше от комоду;
Кума чашки разобьешь, -
выделывая в то же время мастерские па из французской кадрили. Но дух
его, стремящийся к рассеянию, недолго торжествовал над болеющим телом.
Ревматизм от сильного движения разыгрался: учитель повалился на постель и
начал первоначально охать, потом стонать и, наконец, заплакал.
Почтеннейшая Татьяна Ивановна, не ограничивая свои заботы
хозяйственными приготовлениями, успела обежать все нумера и всем объявить,
что у Хозарова будет приятельская пирушка, потому что он скоро женится на
миллионерке и потому хочет всех своих знакомых угостить. Сибариту достала
сюртук; даже в Ферапонте Григорьиче успела поселить совершенно другое мнение
о Хозарове; а милашке-музыканту, не знаю почему, сочла за нужное весьма
подробно объяснить, сколько и какого именно рода приготовлено винных питий.
На лице, покрытом угрями, появилось самое приятное выражение. Между тем
хозяин, задумавшись, сидел в своем нумере.
Ему было грустно, что у него такая дрянная квартира, а потому он не
может дать вечера своим знакомым дамам, как делывал это несколько раз в
полку.
Настоящую же пирушку он затевал так, без всякого особого удовольствия,
потому только, что привык жить хорошо и, почувствовав в кармане деньги,
хотел показать себя этой дряни в настоящем свете.
Татьяна Ивановна просто совершала чудеса: зная наклонности своего
милашки иметь все в порядочном виде, она достала где-то подсвечники из
накладного серебра и серебряную сахарницу; у Ферапонта Григорьича выпросила,
на свое собственное имя, совершенно новенький судок для водки и у одной
знакомой достала гирную и прекрасную скатерть и дюжины полторы салфеток.
В восемь часов все было готово. Хозаров принимал всех в легоньком
пальто, как надобно ожидать от светского человека, был очень вежлив к
гостям. Сибариту, одетому в его собственный сюртук, он сжал дружески обе
руки, с музыкантом даже поцеловался; Ферапонту Григорьичу, поблагодаря за
лакея, как и следует, оказал исключительное почтение и тотчас же просил его
сесть на диван. У каждой из неопределенных личностей пожал по руке с
прибавлением: "Очень рад вас видеть, господа!" Что касается до гостей, то
Ферапонт Григорьич сохранял какую-то насмешливую м