мел перчатки и писал дружескую записку к извозчику о снабжении
его экипажем: вы скорее бы подумали, что заговаривать по-французски и делать
утренние визиты его нарочно возили учиться в Париж. Родятся же люди с
подобными светскими способностями! Ну, какое, например, особое получил
воспитание мой герой? Сначала родители держали его в деревне, и то больше в
девичьей или в лакейской; потом, на десятом или одиннадцатом году, отдали в
корпус, где он почти самоучкой выучился немного говорить по-французски и в
совершенстве овладел танцевальным искусством, - но ведь только и всего!
Потом поступил он в полк, где, конечно, старался постоянно быть в хорошем
обществе, и, стремясь докончить свое воспитание, читал очень много романов,
и романов по преимуществу переводных, чтобы уже иметь окончательно ясное
понятие о светско-европейской жизни.
Варвара Александровна в этот раз обратила на молодого человека должное
внимание. Отличным танцором она знала его и прежде; но разговаривать с ним
ей как-то еще не удавалось. Поговоря же с ним в настоящий визит, она
увидела, что он необыкновенно милый и даже умный молодой человек, потому что
Хозаров так мило ей рассказал повесть Бальзака "Старик Горио", что
заинтересовал ее этим романом до невероятности.
- Где вы сегодня обедаете? - спросила она гостя.
- Дома, - отвечал тот.
- Voulez-vous manger notre soupe?
- Aves grand plaisir, - отвечал Хозаров.
- Mais, outre ceta, passerez-vous avec nous la soiree?
- Votre tres-humble serviteur!*
______________
* - Не угодно ли с нами пообедать?
- С удовольствием.
- А может, и вечер с нами проведете?
- Ваш покорный слуга! (франц.).
После приезжали еще кое-кто: являлся, между прочим, и толстяк Рожнов,
внушавший такие опасения Хозарову, но никого хозяйка не удостоила
приглашением на обед и звала только на простенький вечер.
Таким образом, Сергей Петрович и Варвара Александровна обедали почти
вдвоем, в присутствии только весьма молчаливой экономки из немок.
Время шло очень приятно: хозяйка окончательно развеселилась и была
очень любезна с гостем; беседа их, как водится между образованными людьми,
началась о театре, о гуляньях, о романах и, наконец, склонилась на любовь.
- Любви нет! - сказал Хозаров.
- Отчего же вы так думаете? - спросила хозяйка.
- Потому что женщины не умеют любить.
- Скажите лучше: мужчины не в состоянии чувствовать любви; они -
эгоисты, грубы, необразованны; они в женщине хотят видеть себе рабу, которая
только должна повиноваться им, угождать их прихотям и решительно не иметь
собственных желаний, или, лучше сказать, совершенно не жить.
- Однакож мы видим, что все мужчины угождают женщинам?
- Да, это бывало во времена рыцарства, когда мужчины были нравственны,
благородны, великодушны, храбры.
- Напротив... - возразил было Хозаров.
- А какими вы женитесь, господа? - перебила хозяйка. - Какими-то
нравственными стариками, неспособными не только чувствовать, но даже
понимать чувств! У вас в голове только дела и деньги! Вам дается молодое и
свежее существо, которое стремится вас любить, жить любовью, но вы, - ах,
боже мой! - и говорить смешно, что вы видите в жене: комфорт, удобство,
ключницу!.. Что же остается бедной женщине? С кем ей разделить свое сердце?
Где истратить эту юную жизнь,
его экипажем: вы скорее бы подумали, что заговаривать по-французски и делать
утренние визиты его нарочно возили учиться в Париж. Родятся же люди с
подобными светскими способностями! Ну, какое, например, особое получил
воспитание мой герой? Сначала родители держали его в деревне, и то больше в
девичьей или в лакейской; потом, на десятом или одиннадцатом году, отдали в
корпус, где он почти самоучкой выучился немного говорить по-французски и в
совершенстве овладел танцевальным искусством, - но ведь только и всего!
Потом поступил он в полк, где, конечно, старался постоянно быть в хорошем
обществе, и, стремясь докончить свое воспитание, читал очень много романов,
и романов по преимуществу переводных, чтобы уже иметь окончательно ясное
понятие о светско-европейской жизни.
Варвара Александровна в этот раз обратила на молодого человека должное
внимание. Отличным танцором она знала его и прежде; но разговаривать с ним
ей как-то еще не удавалось. Поговоря же с ним в настоящий визит, она
увидела, что он необыкновенно милый и даже умный молодой человек, потому что
Хозаров так мило ей рассказал повесть Бальзака "Старик Горио", что
заинтересовал ее этим романом до невероятности.
- Где вы сегодня обедаете? - спросила она гостя.
- Дома, - отвечал тот.
- Voulez-vous manger notre soupe?
- Aves grand plaisir, - отвечал Хозаров.
- Mais, outre ceta, passerez-vous avec nous la soiree?
- Votre tres-humble serviteur!*
______________
* - Не угодно ли с нами пообедать?
- С удовольствием.
- А может, и вечер с нами проведете?
- Ваш покорный слуга! (франц.).
После приезжали еще кое-кто: являлся, между прочим, и толстяк Рожнов,
внушавший такие опасения Хозарову, но никого хозяйка не удостоила
приглашением на обед и звала только на простенький вечер.
Таким образом, Сергей Петрович и Варвара Александровна обедали почти
вдвоем, в присутствии только весьма молчаливой экономки из немок.
Время шло очень приятно: хозяйка окончательно развеселилась и была
очень любезна с гостем; беседа их, как водится между образованными людьми,
началась о театре, о гуляньях, о романах и, наконец, склонилась на любовь.
- Любви нет! - сказал Хозаров.
- Отчего же вы так думаете? - спросила хозяйка.
- Потому что женщины не умеют любить.
- Скажите лучше: мужчины не в состоянии чувствовать любви; они -
эгоисты, грубы, необразованны; они в женщине хотят видеть себе рабу, которая
только должна повиноваться им, угождать их прихотям и решительно не иметь
собственных желаний, или, лучше сказать, совершенно не жить.
- Однакож мы видим, что все мужчины угождают женщинам?
- Да, это бывало во времена рыцарства, когда мужчины были нравственны,
благородны, великодушны, храбры.
- Напротив... - возразил было Хозаров.
- А какими вы женитесь, господа? - перебила хозяйка. - Какими-то
нравственными стариками, неспособными не только чувствовать, но даже
понимать чувств! У вас в голове только дела и деньги! Вам дается молодое и
свежее существо, которое стремится вас любить, жить любовью, но вы, - ах,
боже мой! - и говорить смешно, что вы видите в жене: комфорт, удобство,
ключницу!.. Что же остается бедной женщине? С кем ей разделить свое сердце?
Где истратить эту юную жизнь,