костюме против того, в котором он являлся к имениннице утром.
Между тем как происходили все эти хлопоты, и между тем как волновались
ими Пашет, Анет и Антон Федотыч, Катерина Архиповна сидела и разговаривала с
Рожновым.
- Что мне делать, Иван Борисыч? - говорила хозяйка.
- Я сам не знаю, что делать и вам и мне, - отвечал тот, - но я вам
опять повторю: я богат, не совсем глуп, дочь ваша мне нравится, а потому,
может быть, и сумею сделать ее счастливою.
- Все это я знаю, но она еще замуж не хочет, - отвечала Катерина
Архиповна.
- Нет-с, это не то: она замуж хочет, только не за меня.
- Я вас очень хорошо понимаю, Иван Борисыч, и очень была бы рада, -
отвечала Катерина Архиповна.
- Я знаю, что вы-то бы рады, - отвечал Рожнов, - впрочем, подождем, не
сделает ли чего время?
- Подите поговорите с ней, полюбезничайте, - сказала старуха. - Вы к
ней очень невнимательны.
- Вот еще что выдумали! Стану я любезничать! Она и без того, кажется,
видеть меня равнодушно не может, - проговорил толстяк и задумался.
Явилась Татьяна Ивановна. Мари, увидев свою поверенную, взяла ее за
руку и посадила около себя.
- Что вы не собираетесь?
- У меня все готово, - отвечала девушка.
- Как вас ждет один человек, так просто ужас: сегодня целое утро только
и говорил, как увидеться с вами, - сказала Татьяна Ивановна.
Девушка покраснела, однако ничего не отвечала и принялась читать роман.
Татьяна Ивановна начинала несколько раз опять заговаривать о Хозарове, но
ответом ей было только смущение, и потому девица Замшева решилась
отправиться к двум старшим. Здесь она нашла обширное поле для своей
деятельности. Обе девицы были в совершенном отчаянии от дурно выглаженных
кисейных платьев, но Татьяна Ивановна взялась помочь горю: со свойственным
только ей искусством спрыснула весьма обильно платья, начала их гладить
через тонкую простынь, и таким образом платья вышли отличные. Часа за два
началось одевание трех сестер. Татьяна Ивановна беспрестанно перебегала из
комнаты двух старших в кабинет младшей, которую, впрочем, одевала сама мать.
Толстяк все это время сидел один в зале. Антон Федотыч тоже одевался.
Старуха, одев своего идола, снарядилась сама очень скоро, и к девяти часам
все были готовы. Рожнов предложил всему семейству ехать в его возке, а сам с
Антоном Федотычем отправился на извозчике. Татьяна Ивановна проводила всех
до крыльца и на этот раз, не боясь мошенников, отправилась домой.
Когда семейство Ступицыных в сопровождении Рожнова вошло в залу Варвары
Александровны, там было уже довольно гостей. Хозаров стоял, прислонясь к
косяку дверей в гостиную, и рисовался. Среди всей этой новоприбывшей семьи
по преимуществу кинулась всем в глаза Мари; она была очень мила в своем
розовом новом платье и в маменькиных переделанных брильянтах. Две старшие,
поздоровавшись с хозяйкою, тотчас же адресовались к моему герою и
адресовались так провинциально, с такими неприятными и странными ужимками,
что Хозаров совершенно сконфузился и, сделав сколько возможно насмешливую
улыбку, пробормотал несколько слов и ретировался в залу; но и здесь ему
угрожала опасность: Антон Федотыч схватил его за обе руки и начал изъявлять
- тоже весьма глупо и неприлично - восторг, что с ним увиделся. Хозаров
окончательно растерялся и не нашел ничего более сделать