ем вынужденным нахожусь, хотя
это будет вам и неприятно, высказать мое неудовольствие. Начну с прошедшего.
Во-первых, заискивали во мне вы, а не я в вас; во-вторых, в самый день
сватовства я объяснил, что желаю видеть в жене только семьянинку, и вы
поклялись быть такой; я, сорокапятилетний простак, поверил, потому что и вам
уже было за двадцать пять; в женихах вы не зарылись; кроме того, я знал, что
вы не должны быть избалованы, так как жили у вашего отца в положении
какой-то гувернантки за его боковыми детьми, а сверх того вы и сами вначале
показывали ко мне большую привязанность; но какие же теперь всего этого
последствия? Чрез какой-нибудь год вы заболели нервною болезнью, хотя по
лицу этого совершенно было незаметно, и начали ко мне приступать, чтобы я
переехал с вами в Москву, - я и это сделал. Столичный воздух пришелся вам
как нельзя лучше по комплекции: с другой же недели мы стали ездить по
собраниям и по театрам. Такого рода жизнь, хотя была и убыточна, но при мне
позволительна, теперь же другое дело: вы живете одни и повторяете то же
самое и без меня; открыли даже в вашем доме, как я слышал, на целую зиму
вечера и в два месяца прожили пять тысяч рублей. Во избежание всего этого, с
будущей весны, то есть по окончании квартирного контракта, я намерен
переехать с вами на постоянное житье в К., где сосредоточу все мои дела.
Целуя вас, пребываю - такой-то..."
Вот какое было поздравительное письмо страшного богача, и, конечно,
всякий согласится, что это дерзкое и оскорбительное послание могло заставить
плакать даму и с более крепкими нервами, чем Варвара Александровна. Сначала
она бросила было на пол присланный ей в подарок браслет и велела отказать
официанту, которому заказан был вечер, но потом, проплакавшись,
распорядилась снова о вечере и подняла с полу браслет, а часу в первом,
одевшись, и одевшись очень мило и к лицу, надела даже и браслет и вышла в
гостиную, чтобы принимать приезжающих гостей с поздравлением. Впрочем,
впечатление письма было, видно, довольно сильно, потому что, как Варвара
Александровна ни старалась переломить себя, все-таки оставалась несколько
грустна и взволнованна. Все почти перебывали у ней из ее круга; был и
Бобырев, образованный купец, и статский советник Желюзов, и приезжали трое
офицеров вместе; наконец, прислала и Катерина Архиповна своего супруга
поздравить именинницу.
Антон Федотыч, вымытый, выбритый, напомаженный и весь, так сказать, по
воле супруги, обновленный, то есть в новой фрачной паре, в жилете с иголочки
и даже в новых сапогах, не замедлил показать себя новой знакомой, и на
особый вопрос, который Варвара Александровна сделала ему о Мари, потому что
та нравилась ей более из всего семейства, он не преминул пояснить, что
воспитание Мари стоило им десять тысяч.
После всех приехал мой герой Хозаров. Мило было посмотреть, как вошел
молодой человек в своем черном фраке, бархатном жилете и лакированных
сапогах! Какие у него были прекрасные перчатки; как свободно, как даже
грациозно он раскланялся, даже гораздо лучше, чем сделал это на репетиции.
Кроме того, он был так свеж, такие имел миленькие усы, так кстати заговорил
с хозяйкою о погоде, что, конечно, читатель мой, глядя на него, вы никак бы
не догадались, что он выехал из нумеров Татьяны Ивановны, по ее только
великодушию и
это будет вам и неприятно, высказать мое неудовольствие. Начну с прошедшего.
Во-первых, заискивали во мне вы, а не я в вас; во-вторых, в самый день
сватовства я объяснил, что желаю видеть в жене только семьянинку, и вы
поклялись быть такой; я, сорокапятилетний простак, поверил, потому что и вам
уже было за двадцать пять; в женихах вы не зарылись; кроме того, я знал, что
вы не должны быть избалованы, так как жили у вашего отца в положении
какой-то гувернантки за его боковыми детьми, а сверх того вы и сами вначале
показывали ко мне большую привязанность; но какие же теперь всего этого
последствия? Чрез какой-нибудь год вы заболели нервною болезнью, хотя по
лицу этого совершенно было незаметно, и начали ко мне приступать, чтобы я
переехал с вами в Москву, - я и это сделал. Столичный воздух пришелся вам
как нельзя лучше по комплекции: с другой же недели мы стали ездить по
собраниям и по театрам. Такого рода жизнь, хотя была и убыточна, но при мне
позволительна, теперь же другое дело: вы живете одни и повторяете то же
самое и без меня; открыли даже в вашем доме, как я слышал, на целую зиму
вечера и в два месяца прожили пять тысяч рублей. Во избежание всего этого, с
будущей весны, то есть по окончании квартирного контракта, я намерен
переехать с вами на постоянное житье в К., где сосредоточу все мои дела.
Целуя вас, пребываю - такой-то..."
Вот какое было поздравительное письмо страшного богача, и, конечно,
всякий согласится, что это дерзкое и оскорбительное послание могло заставить
плакать даму и с более крепкими нервами, чем Варвара Александровна. Сначала
она бросила было на пол присланный ей в подарок браслет и велела отказать
официанту, которому заказан был вечер, но потом, проплакавшись,
распорядилась снова о вечере и подняла с полу браслет, а часу в первом,
одевшись, и одевшись очень мило и к лицу, надела даже и браслет и вышла в
гостиную, чтобы принимать приезжающих гостей с поздравлением. Впрочем,
впечатление письма было, видно, довольно сильно, потому что, как Варвара
Александровна ни старалась переломить себя, все-таки оставалась несколько
грустна и взволнованна. Все почти перебывали у ней из ее круга; был и
Бобырев, образованный купец, и статский советник Желюзов, и приезжали трое
офицеров вместе; наконец, прислала и Катерина Архиповна своего супруга
поздравить именинницу.
Антон Федотыч, вымытый, выбритый, напомаженный и весь, так сказать, по
воле супруги, обновленный, то есть в новой фрачной паре, в жилете с иголочки
и даже в новых сапогах, не замедлил показать себя новой знакомой, и на
особый вопрос, который Варвара Александровна сделала ему о Мари, потому что
та нравилась ей более из всего семейства, он не преминул пояснить, что
воспитание Мари стоило им десять тысяч.
После всех приехал мой герой Хозаров. Мило было посмотреть, как вошел
молодой человек в своем черном фраке, бархатном жилете и лакированных
сапогах! Какие у него были прекрасные перчатки; как свободно, как даже
грациозно он раскланялся, даже гораздо лучше, чем сделал это на репетиции.
Кроме того, он был так свеж, такие имел миленькие усы, так кстати заговорил
с хозяйкою о погоде, что, конечно, читатель мой, глядя на него, вы никак бы
не догадались, что он выехал из нумеров Татьяны Ивановны, по ее только
великодушию и