от имени, конечно, адмиральши, чтобы он завтра
приехал к ним: не руководствовал ли Сусанною в ее хлопотах, чтобы Егор
Егорыч стал бывать у них, кроме рассудительности и любви к своей семье,
некий другой инстинкт - я не берусь решать, как, вероятно, не решила бы
этого и она сама.
Егор Егорыч, все время сидевший один в своем нумере и вряд ли не
исключительно подвизавшийся в умном делании и только тем сохранявший в себе
некоторый внутренний порядок, не замедлил явиться к Рыжовым. Всю семью их он
застал собранными вкупе. Адмиральша встретила его с радостной улыбкой,
Людмила старалась держать себя смело и покойно, а Сусанна, при его
появлении, немного потупилась. Егор Егорыч, подходя по обычаю к руке дам,
прежде всего окинул коротким, но пристальным взглядом Людмилу, и в ней
многое показалось ему подозрительным в смысле ее положения. Когда подан был
затем кофе, Егор Егорыч, будто бы так себе, к слову, начал говорить о
разного рода ложных стыдах и страхах, которые иногда овладевают людьми, и
что подобного страха не следует быть ни у кого, потому что каждый должен
бояться одного только бога, который милосерд и прощает человеку многое,
кроме отчаяния.
Такого рода беседование его было прервано появлением в довольно низких
комнатах квартирки Рыжовых громадного капитана Аггея Никитича, который;
насколько только позволял ему его рост и все-таки отчасти солдатская
выправка, ловко расшаркался перед дамами и проговорил, прямо обращаясь к
Юлии Матвеевне:
- Я воспользовался вашим позволением быть у вас: капитан учебного
карабинерного полка Зверев!
- Ах, мы рады вам... - говорила адмиральша, будучи в сущности весьма
удивлена появлением громадного капитана, так как, при недавней с ним
встрече, она вовсе не приглашала его, - напротив, конечно, не совсем, может
быть, ясно сказала ему: "Извините, мы живем совершенно уединенно!" - но как
бы ни было, капитан уселся и сейчас же повел разговор.
- У нас, наконец, весна!.. Настоящая, прекрасная весна!.. На нашем
плацу перед казармами совершенно уже сухо; в саду Лефортовском прилетели
грачи, жаворонки, с красными шейками дятлы; все это чирикает и щебечет до
невероятности. В воздухе тоже чувствуется что-то животворное!..
- Воздух, мне кажется, не совсем здоров, - заметила ему адмиральша,
считавшая все свои недуги происходящими от воздуха, а не от множества горей,
которыми последнее время награждала ее судьба.
- О, нет!.. - не согласился капитан. - Весенний воздух и молодость
живят все!
Марфин слушал капитана с нахмуренным лицом. Он вообще офицеров
последнего времени недолюбливал, считая их шагистиками и больше ничего, а
то, что говорил Аггей Никитич, на первых порах показалось Егору Егорычу
пошлым, а потому вряд ли даже не с целью прервать его разглагольствование он
обратился к барышням:
- Вы не желаете ли ехать со мной к обедне... недалеко тут... на Чистые
Пруды... в церковь архангела Гавриила?.. Там поют почтамтские певчие...
- Людмиле, я думаю, нельзя!.. Она слишком устает стоять в церкви!.. -
поспешила ответить за ту адмиральша, предчувствовавшая, что такая поездка
будет очень неприятна Людмиле.
- Да я и не поеду, - сказала та с своей стороны.
- А вы? - спросил уже одну Сусанну Егор Егорыч.
- Я... - начала было Сусанна и взглянула на мать.
приехал к ним: не руководствовал ли Сусанною в ее хлопотах, чтобы Егор
Егорыч стал бывать у них, кроме рассудительности и любви к своей семье,
некий другой инстинкт - я не берусь решать, как, вероятно, не решила бы
этого и она сама.
Егор Егорыч, все время сидевший один в своем нумере и вряд ли не
исключительно подвизавшийся в умном делании и только тем сохранявший в себе
некоторый внутренний порядок, не замедлил явиться к Рыжовым. Всю семью их он
застал собранными вкупе. Адмиральша встретила его с радостной улыбкой,
Людмила старалась держать себя смело и покойно, а Сусанна, при его
появлении, немного потупилась. Егор Егорыч, подходя по обычаю к руке дам,
прежде всего окинул коротким, но пристальным взглядом Людмилу, и в ней
многое показалось ему подозрительным в смысле ее положения. Когда подан был
затем кофе, Егор Егорыч, будто бы так себе, к слову, начал говорить о
разного рода ложных стыдах и страхах, которые иногда овладевают людьми, и
что подобного страха не следует быть ни у кого, потому что каждый должен
бояться одного только бога, который милосерд и прощает человеку многое,
кроме отчаяния.
Такого рода беседование его было прервано появлением в довольно низких
комнатах квартирки Рыжовых громадного капитана Аггея Никитича, который;
насколько только позволял ему его рост и все-таки отчасти солдатская
выправка, ловко расшаркался перед дамами и проговорил, прямо обращаясь к
Юлии Матвеевне:
- Я воспользовался вашим позволением быть у вас: капитан учебного
карабинерного полка Зверев!
- Ах, мы рады вам... - говорила адмиральша, будучи в сущности весьма
удивлена появлением громадного капитана, так как, при недавней с ним
встрече, она вовсе не приглашала его, - напротив, конечно, не совсем, может
быть, ясно сказала ему: "Извините, мы живем совершенно уединенно!" - но как
бы ни было, капитан уселся и сейчас же повел разговор.
- У нас, наконец, весна!.. Настоящая, прекрасная весна!.. На нашем
плацу перед казармами совершенно уже сухо; в саду Лефортовском прилетели
грачи, жаворонки, с красными шейками дятлы; все это чирикает и щебечет до
невероятности. В воздухе тоже чувствуется что-то животворное!..
- Воздух, мне кажется, не совсем здоров, - заметила ему адмиральша,
считавшая все свои недуги происходящими от воздуха, а не от множества горей,
которыми последнее время награждала ее судьба.
- О, нет!.. - не согласился капитан. - Весенний воздух и молодость
живят все!
Марфин слушал капитана с нахмуренным лицом. Он вообще офицеров
последнего времени недолюбливал, считая их шагистиками и больше ничего, а
то, что говорил Аггей Никитич, на первых порах показалось Егору Егорычу
пошлым, а потому вряд ли даже не с целью прервать его разглагольствование он
обратился к барышням:
- Вы не желаете ли ехать со мной к обедне... недалеко тут... на Чистые
Пруды... в церковь архангела Гавриила?.. Там поют почтамтские певчие...
- Людмиле, я думаю, нельзя!.. Она слишком устает стоять в церкви!.. -
поспешила ответить за ту адмиральша, предчувствовавшая, что такая поездка
будет очень неприятна Людмиле.
- Да я и не поеду, - сказала та с своей стороны.
- А вы? - спросил уже одну Сусанну Егор Егорыч.
- Я... - начала было Сусанна и взглянула на мать.