мендуемый им способ удался Сусанне. Людмила заметно
успокоилась и сказала сестре:
- Теперь пойди, поразговори мамашу, а то я ее, бедную, измучила.
Сусанна тотчас же исполнила желание Людмилы и перешла к адмиральше,
которую сильно волновала неизвестность, о чем сестры разговаривали.
- Тебе Людмила рассказала?.. - спросила она трепетным голосом.
- Рассказала, и мы вас просим об одном - не тревожиться и беречь себя!
- Что уж мне беречь себя! - полувоскликнула старушка. - Вы бы только
были счастливы, вот о чем каждоминутно молитва моя! И меня теперь то больше
всего тревожит, - продолжала она глубокомысленным тоном, - что Людмила
решительно не желает, чтобы Егор Егорыч бывал у нас; а как мне это
сделать?..
- Егора Егорыча нельзя нам не принимать! - сказала с твердостью
Сусанна.
- Знаю и понимаю это! - подхватила адмиральша, обрадованная, что
Сусанна согласно с нею смотрит. - Ты вообрази одно: он давно был
благодетелем всей нашей семьи и будет еще потом, когда я умру, а то на кого
я вас оставлю?.. Кроме его - не на кого!
- Не на кого! - подтвердила и Сусанна: в сущности, она из всей семьи
была более других рассудительна и, главное, наделена твердым характером.
- Не внушишь ли ты как-нибудь Людмиле, а я не берусь, - сказала,
разводя, по обыкновению, руками, адмиральша: увидав себе опору в Сусанне,
она начала немножко прятаться за нее. Свою собственную решительность она
слишком долго напрягала, и она у нее заметно начала таять.
- Я поговорю с сестрою! - успокоила Сусанна мать, и на другой же день,
когда Людмила немножко повеселела, Сусанна, опять-таки оставшись с ней
наедине, сказала:
- Мамашу теперь беспокоит, что ты не хочешь встречаться с Егором
Егорычем.
- Да, мне стыдно его... Он должен презирать меня! - проговорила
Людмила.
На высоком лбу Сусанны пробежали две морщинки, совершенно еще
несвойственные ее возрасту.
- Егор Егорыч не только что тебя, - возразила она, - но и никого в
мире, я думаю, не может презирать!.. Он такой добрый христианин, что...
И Сусанна не докончила своей мысли.
Дело в том, что Егор Егорыч дорогой, когда она ехала с ним в Москву,
очень много рассуждал о разных евангелических догматах, и по преимуществу о
незлобии, терпении, смиренномудрии и любви ко всем, даже врагам своим;
Сусанна хоть и молча, но внимала ему всей душой.
- Мамаша очень желает написать ему, чтобы он приехал к нам, а то он,
боясь тебя беспокоить, вероятно, совсем не будет у нас бывать, - докончила
она.
- Хорошо, пускай напишет, - ответила Людмила.
- И тебя это не расстроит сильно, когда он приедет?
- Нет, не думаю.
Сусанна, опять-таки не скоро и поговорив еще раз с Людмилой на
предыдущую тему, объявила наконец матери:
- Людмила сказала мне, что ей ничего, если Егор Егорыч будет у нас...
Вы ему напишите.
- Душечка, ангел мой! - воскликнула адмиральша. - Напиши ему от меня...
Ты видишь, как дрожат у меня руки.
У адмиральши действительно от всего перечувствованного ею руки ходенем
ходили, и даже голова, по семейному сходству с монахиней, начинала немного
трястись.
Сусанна с удовольствием исполнила просьбу матери и очень грамотным
русским языком, что в то время было довольно редко между русскими барышнями,
написала Егору Егорычу,
успокоилась и сказала сестре:
- Теперь пойди, поразговори мамашу, а то я ее, бедную, измучила.
Сусанна тотчас же исполнила желание Людмилы и перешла к адмиральше,
которую сильно волновала неизвестность, о чем сестры разговаривали.
- Тебе Людмила рассказала?.. - спросила она трепетным голосом.
- Рассказала, и мы вас просим об одном - не тревожиться и беречь себя!
- Что уж мне беречь себя! - полувоскликнула старушка. - Вы бы только
были счастливы, вот о чем каждоминутно молитва моя! И меня теперь то больше
всего тревожит, - продолжала она глубокомысленным тоном, - что Людмила
решительно не желает, чтобы Егор Егорыч бывал у нас; а как мне это
сделать?..
- Егора Егорыча нельзя нам не принимать! - сказала с твердостью
Сусанна.
- Знаю и понимаю это! - подхватила адмиральша, обрадованная, что
Сусанна согласно с нею смотрит. - Ты вообрази одно: он давно был
благодетелем всей нашей семьи и будет еще потом, когда я умру, а то на кого
я вас оставлю?.. Кроме его - не на кого!
- Не на кого! - подтвердила и Сусанна: в сущности, она из всей семьи
была более других рассудительна и, главное, наделена твердым характером.
- Не внушишь ли ты как-нибудь Людмиле, а я не берусь, - сказала,
разводя, по обыкновению, руками, адмиральша: увидав себе опору в Сусанне,
она начала немножко прятаться за нее. Свою собственную решительность она
слишком долго напрягала, и она у нее заметно начала таять.
- Я поговорю с сестрою! - успокоила Сусанна мать, и на другой же день,
когда Людмила немножко повеселела, Сусанна, опять-таки оставшись с ней
наедине, сказала:
- Мамашу теперь беспокоит, что ты не хочешь встречаться с Егором
Егорычем.
- Да, мне стыдно его... Он должен презирать меня! - проговорила
Людмила.
На высоком лбу Сусанны пробежали две морщинки, совершенно еще
несвойственные ее возрасту.
- Егор Егорыч не только что тебя, - возразила она, - но и никого в
мире, я думаю, не может презирать!.. Он такой добрый христианин, что...
И Сусанна не докончила своей мысли.
Дело в том, что Егор Егорыч дорогой, когда она ехала с ним в Москву,
очень много рассуждал о разных евангелических догматах, и по преимуществу о
незлобии, терпении, смиренномудрии и любви ко всем, даже врагам своим;
Сусанна хоть и молча, но внимала ему всей душой.
- Мамаша очень желает написать ему, чтобы он приехал к нам, а то он,
боясь тебя беспокоить, вероятно, совсем не будет у нас бывать, - докончила
она.
- Хорошо, пускай напишет, - ответила Людмила.
- И тебя это не расстроит сильно, когда он приедет?
- Нет, не думаю.
Сусанна, опять-таки не скоро и поговорив еще раз с Людмилой на
предыдущую тему, объявила наконец матери:
- Людмила сказала мне, что ей ничего, если Егор Егорыч будет у нас...
Вы ему напишите.
- Душечка, ангел мой! - воскликнула адмиральша. - Напиши ему от меня...
Ты видишь, как дрожат у меня руки.
У адмиральши действительно от всего перечувствованного ею руки ходенем
ходили, и даже голова, по семейному сходству с монахиней, начинала немного
трястись.
Сусанна с удовольствием исполнила просьбу матери и очень грамотным
русским языком, что в то время было довольно редко между русскими барышнями,
написала Егору Егорычу,