ним играл не на щепки, а на чистые деньги, которые у него
лежали перед глазами.
- Хорошо, что у вас много денег; а у него их нет, но играть он любит!..
- воскликнула Катрин. - Кроме того, он пьян был совершенно, - нельзя же
пьяного человека обыгрывать!
Терпение Крапчика истощилось, и он не совладел долее с собой.
- Если ты будешь сметь так говорить со мной, я прокляну тебя! - зашипел
он, крепко прижав свой могучий кулак к столу. - Я не горничная твоя, а отец
тебе, и ты имеешь дерзость сказать мне в глаза, что я шулер, обыгрывающий
наверняка своих партнеров!
- Я не знаю, что такое шулер и не шулер, - проговорила, гордо сложив
руки на груди, Катрин, - но я слышала сама, что вы приказывали принести
вина, когда Ченцов и без того уже был пьян.
- Это не я-с приказывал, а он сам себе, пьяница, требовал! - закричал
уже Крапчик на всю столовую. - И ты с ним пила, и чокалась, и сидела потом
вдвоем до трех часов ночи, неизвестно что делая и о чем беседуя.
- О, я по очень простой причине так долго беседовала с Ченцовым!.. Я
уговаривала его не платить вам своего долга, который я вам заплачу за него,
и вы можете этот долг завтра же вычесть из денег, которые получаются с
имения покойной матери моей и у которой я все-таки наследница!
Крапчик еще в первый раз выслушал от дочери эти страшные для него
слова, но, как человек практический, он заранее предчувствовал, что они
когда-нибудь будут ему сказаны, а потому, не слишком смутившись, проговорил
твердо и отчетливо:
- Из этих денег я не решусь себе взять ни копейки в уплату долга
Ченцова, потому что, как можно ожидать по теперешним вашим поступкам, мне,
вероятно, об них придется давать отчет по суду, и мне там совестно будет
объявить, что такую-то сумму дочь моя мне заплатила за своего обожателя.
- То-то, к несчастию, Ченцов не обожатель мой, но если бы он был им и
предложил мне выйти за него замуж, - что, конечно, невозможно, потому что он
женат, - то я сочла бы это за величайшее счастие для себя; но за вашего
противного Марфина я никогда не пойду, хоть бы у него было не тысяча, а сто
тысяч душ!
Сказав это, Катрин встала порывисто из-за стола и, швырнув из-под себя
стул на пол, ушла к себе наверх.
Крапчик остался очень рассерженный, но далеко не потерявшийся
окончательно: конечно, ему досадно было такое решительное заявление Катрин,
что она никогда не пойдет за Марфина; но, с другой стороны, захочет ли еще и
сам Марфин жениться на ней, потому что весь город говорил, что он влюблен в
старшую дочь адмиральши, Людмилу? Кроме того, Крапчика весьма порадовало
признание дочери в том, что Ченцов не обожатель ее, следовательно, тут
нечего было опасаться какого-нибудь большого скандала с Катрин, тем более,
что Ченцов теперь, как слышал о том Петр Григорьич, удрал за Людмилой, с
которой этот развратник давно уже вожжался. Вознамерившись последнее
обстоятельство разузнать поподробнее, Крапчик решил мысленно, что обо все
этом пока нечего много беспокоиться; но между тем прошел день, два, три,
Катрин все сидела у себя наверху и не сходила вниз ни чай пить, ни обедать,
так что Крапчик спросил, наконец, ее горничную: "Что такое с барышней?" Та
отвечала, что барышня больна.
- Тогда пусть она пошлет за доктором!.. Я не смею этого сделать, не
зная, угодно ли это будет ей, или нет! - произнес Крапчи
лежали перед глазами.
- Хорошо, что у вас много денег; а у него их нет, но играть он любит!..
- воскликнула Катрин. - Кроме того, он пьян был совершенно, - нельзя же
пьяного человека обыгрывать!
Терпение Крапчика истощилось, и он не совладел долее с собой.
- Если ты будешь сметь так говорить со мной, я прокляну тебя! - зашипел
он, крепко прижав свой могучий кулак к столу. - Я не горничная твоя, а отец
тебе, и ты имеешь дерзость сказать мне в глаза, что я шулер, обыгрывающий
наверняка своих партнеров!
- Я не знаю, что такое шулер и не шулер, - проговорила, гордо сложив
руки на груди, Катрин, - но я слышала сама, что вы приказывали принести
вина, когда Ченцов и без того уже был пьян.
- Это не я-с приказывал, а он сам себе, пьяница, требовал! - закричал
уже Крапчик на всю столовую. - И ты с ним пила, и чокалась, и сидела потом
вдвоем до трех часов ночи, неизвестно что делая и о чем беседуя.
- О, я по очень простой причине так долго беседовала с Ченцовым!.. Я
уговаривала его не платить вам своего долга, который я вам заплачу за него,
и вы можете этот долг завтра же вычесть из денег, которые получаются с
имения покойной матери моей и у которой я все-таки наследница!
Крапчик еще в первый раз выслушал от дочери эти страшные для него
слова, но, как человек практический, он заранее предчувствовал, что они
когда-нибудь будут ему сказаны, а потому, не слишком смутившись, проговорил
твердо и отчетливо:
- Из этих денег я не решусь себе взять ни копейки в уплату долга
Ченцова, потому что, как можно ожидать по теперешним вашим поступкам, мне,
вероятно, об них придется давать отчет по суду, и мне там совестно будет
объявить, что такую-то сумму дочь моя мне заплатила за своего обожателя.
- То-то, к несчастию, Ченцов не обожатель мой, но если бы он был им и
предложил мне выйти за него замуж, - что, конечно, невозможно, потому что он
женат, - то я сочла бы это за величайшее счастие для себя; но за вашего
противного Марфина я никогда не пойду, хоть бы у него было не тысяча, а сто
тысяч душ!
Сказав это, Катрин встала порывисто из-за стола и, швырнув из-под себя
стул на пол, ушла к себе наверх.
Крапчик остался очень рассерженный, но далеко не потерявшийся
окончательно: конечно, ему досадно было такое решительное заявление Катрин,
что она никогда не пойдет за Марфина; но, с другой стороны, захочет ли еще и
сам Марфин жениться на ней, потому что весь город говорил, что он влюблен в
старшую дочь адмиральши, Людмилу? Кроме того, Крапчика весьма порадовало
признание дочери в том, что Ченцов не обожатель ее, следовательно, тут
нечего было опасаться какого-нибудь большого скандала с Катрин, тем более,
что Ченцов теперь, как слышал о том Петр Григорьич, удрал за Людмилой, с
которой этот развратник давно уже вожжался. Вознамерившись последнее
обстоятельство разузнать поподробнее, Крапчик решил мысленно, что обо все
этом пока нечего много беспокоиться; но между тем прошел день, два, три,
Катрин все сидела у себя наверху и не сходила вниз ни чай пить, ни обедать,
так что Крапчик спросил, наконец, ее горничную: "Что такое с барышней?" Та
отвечала, что барышня больна.
- Тогда пусть она пошлет за доктором!.. Я не смею этого сделать, не
зная, угодно ли это будет ей, или нет! - произнес Крапчи