ответ Марья Станиславовна, и, когда
откупщица от нее убралась, она немедля же позвала к себе свою наперсницу
Танюшу и почти крикнула ей: - Ты знаешь: Аггея Никитича, который, говорят,
будто бы там чем-то болен, лечит мой муж?!
- Нет, как это возможно! - усомнилась та.
- Возможно, говорят; поди сейчас же к прислуге Аггея Никитича! Мне
теперь, значит, и появиться к нему нельзя, потому что я могу встретиться с
мужем. Поди узнай, правда ли это!
Танюша, обеспокоенная такой новостью почти не менее госпожи своей,
очень проворно сбегала и донесла, что Аггея Никитича в самом деле лечит
Генрих Федорыч и что даже теперь сидит у него и читает ему какую-то книгу.
Аптекарь действительно, услыхав от Аггея Никитича желание снова
предаться изучению масонства, принялся, не обращаясь особенно к медицинским
пособиям, врачевать своего больного масонскими поучениями.
Это событие, подтвержденное Танюшей, не столько огорчило пани Вибель,
сколько взбесило ее.
"О, вот что вы изволите проделывать, господин Зверев! Значит, вам было
дорого масонство, но не я, и меня вы только взяли на минутное развлечение; а
что главным образом вам хочется быть таким же дураком, как и супруг мой!..
Ну, хорошо, наслаждайтесь этим!" - решила мысленно пани Вибель и, одевшись в
одно из самых изящных платьев своих, поехала к откупщице; конечно, она
сделала не ради криворожей госпожи Рамзаевой, а для ее супруга, которому
пани Вибель задумала свертеть голову. Откупщицу она нашла до такой степени
страдающей от своего флюса, что та почти ничего не понимала и не видела, что
вокруг нее происходит, чем воспользовавшись, пани Вибель все время
разговаривала с m-r Рамзаевым, кидая при этом на него довольно
знаменательные и вызывающие взгляды!
X
Все люди, как известно, стареясь, делаются более и более рабами своих
главных прирожденных инстинктов. Прирожденный же Миропе Дмитриевне инстинкт
состоял в жажде приобретения имущественных благ (автор подозревает, что
Миропа Дмитриевна, по своему отдаленному происхождению, вряд ли была не из
жидовок). С самых молодых лет она думала, что жить и не наживаться - это
прозябание, а не жизнь. В силу такого мнения Миропа Дмитриевна по выходе
замуж за Зудченко, а также бывши вдовою, каждый год что-нибудь приобретала,
и только сделавшись женою безалаберного Зверева, Миропа Дмитриевна как бы
утратила эту способность и стала даже почти проживаться, так как, в чаянии
больших выгод от почтамтской службы мужа, она много истратилась на переезд
из Москвы в губернию, а в результате этой службы, как мы знаем, получила
шиш. Затем новый переезд из губернского города в уездный тоже повлек расход.
Наконец это скрытное вытягивание денег от Рамзаева, отказ того взять ее в
часть по откупу до того утомили и истерзали практическую душу Миропы
Дмитриевны, что она после долгих бессонных ночей и обдумываний составила
себе твердый план расстаться с своим супругом, в котором ничего не находила
лестного и приятного для себя. Ради этой цели она объявила Аггею Никитичу,
что поедет в Малороссию продать там свое заглазное именье, откуда
переправится в Москву, чтобы и там тоже продать свой домишко на Гороховом
поле, начинавший приходить в окончательную ветхость. Аггей Никитич втайне
исполнился восторгом от такого намерения Миропы Дми
откупщица от нее убралась, она немедля же позвала к себе свою наперсницу
Танюшу и почти крикнула ей: - Ты знаешь: Аггея Никитича, который, говорят,
будто бы там чем-то болен, лечит мой муж?!
- Нет, как это возможно! - усомнилась та.
- Возможно, говорят; поди сейчас же к прислуге Аггея Никитича! Мне
теперь, значит, и появиться к нему нельзя, потому что я могу встретиться с
мужем. Поди узнай, правда ли это!
Танюша, обеспокоенная такой новостью почти не менее госпожи своей,
очень проворно сбегала и донесла, что Аггея Никитича в самом деле лечит
Генрих Федорыч и что даже теперь сидит у него и читает ему какую-то книгу.
Аптекарь действительно, услыхав от Аггея Никитича желание снова
предаться изучению масонства, принялся, не обращаясь особенно к медицинским
пособиям, врачевать своего больного масонскими поучениями.
Это событие, подтвержденное Танюшей, не столько огорчило пани Вибель,
сколько взбесило ее.
"О, вот что вы изволите проделывать, господин Зверев! Значит, вам было
дорого масонство, но не я, и меня вы только взяли на минутное развлечение; а
что главным образом вам хочется быть таким же дураком, как и супруг мой!..
Ну, хорошо, наслаждайтесь этим!" - решила мысленно пани Вибель и, одевшись в
одно из самых изящных платьев своих, поехала к откупщице; конечно, она
сделала не ради криворожей госпожи Рамзаевой, а для ее супруга, которому
пани Вибель задумала свертеть голову. Откупщицу она нашла до такой степени
страдающей от своего флюса, что та почти ничего не понимала и не видела, что
вокруг нее происходит, чем воспользовавшись, пани Вибель все время
разговаривала с m-r Рамзаевым, кидая при этом на него довольно
знаменательные и вызывающие взгляды!
X
Все люди, как известно, стареясь, делаются более и более рабами своих
главных прирожденных инстинктов. Прирожденный же Миропе Дмитриевне инстинкт
состоял в жажде приобретения имущественных благ (автор подозревает, что
Миропа Дмитриевна, по своему отдаленному происхождению, вряд ли была не из
жидовок). С самых молодых лет она думала, что жить и не наживаться - это
прозябание, а не жизнь. В силу такого мнения Миропа Дмитриевна по выходе
замуж за Зудченко, а также бывши вдовою, каждый год что-нибудь приобретала,
и только сделавшись женою безалаберного Зверева, Миропа Дмитриевна как бы
утратила эту способность и стала даже почти проживаться, так как, в чаянии
больших выгод от почтамтской службы мужа, она много истратилась на переезд
из Москвы в губернию, а в результате этой службы, как мы знаем, получила
шиш. Затем новый переезд из губернского города в уездный тоже повлек расход.
Наконец это скрытное вытягивание денег от Рамзаева, отказ того взять ее в
часть по откупу до того утомили и истерзали практическую душу Миропы
Дмитриевны, что она после долгих бессонных ночей и обдумываний составила
себе твердый план расстаться с своим супругом, в котором ничего не находила
лестного и приятного для себя. Ради этой цели она объявила Аггею Никитичу,
что поедет в Малороссию продать там свое заглазное именье, откуда
переправится в Москву, чтобы и там тоже продать свой домишко на Гороховом
поле, начинавший приходить в окончательную ветхость. Аггей Никитич втайне
исполнился восторгом от такого намерения Миропы Дми