у губернскому предводителю, поймите вы это! От
него зависит успех моей баллотировки.
- О, если так, то конечно! - согласился Иван Петрович. - Я даже при
встрече с князем повторю ему, что вы желаете пожертвовать деньги собственно
дворянству, а дело-то мы сделаем по-нашему, - заключил он и щелкнул от
удовольствия двумя пальцами.
- Сделается по-нашему! - повторил и Тулузов. - Но только вы, бога ради,
не выдайте меня!
- О, пожалуйста, будьте покойны!.. Я тоже, батенька, умею хитрить!..
Недаром шестьдесят пять лет прожил на свете и совершенно согласен с
Грибоедовым, что при наших нравах умный человек не может быть не плутом! -
проговорил Иван Петрович, простодушно считавший себя не только умным, но
даже хитрым человеком.
У гостиницы Архипова Тулузов вылез из экипажа Ивана Петровича и хоть
заметно был взволнован и утомлен всеми этими объяснениями, но, как человек
воли несокрушимой и привыкший ковать железо, пока горячо, он, возвратясь
домой, затеял с Екатериной Петровной довольно щекотливый разговор, еще и
прежде того неоднократно им начинаемый, но как-то никогда не доходивший
между ними до конца. Екатерина Петровна, которая, конечно, знала, куда и
зачем ездил Тулузов, ждала его с нетерпением и, едва только он вошел к ней,
спросила:
- Ну, что, с успехом?
- С успехом и с неуспехом! - отвечал ей Тулузов и сел.
Екатерина Петровна посмотрела на него с некоторым недоумением, не
совсем понимая его ответ.
- В чем же неуспех состоял? - проговорила она.
- В том, что в настоящем моем положении, как я есть, вряд ли меня
выберут в попечители гимназии.
- Поэтому они и денег не принимают?
- Деньги принимают!.. Сколько угодно преподнеси! Все примут!.. Но
наградить за них - это другое дело!
- Да ты не бог знает какой большой награды требуешь, и очень
натурально, что, как ты говорил, жертвуя деньги, хочешь хоть немного
наблюдать, куда эти деньги будут расходоваться... И что же, дурачок Артасьев
этот против твоего избрания?
- Наоборот, Артасьев очень желает, чтобы я был выбран, а губернский
предводитель, у которого я сейчас был, колеблется дать мне решительное
обещание.
- Ах, он пан Гологордовский, прощелыга этакий! - произнесла с гневом
Екатерина Петровна. - Он смеет колебаться, когда я ему делала столько
одолжений: он живет в моем доме в долг; кроме того, у меня на него тысячи на
три расписок, которые он перебрал у отца в разное время... В случае, если он
не будет тебе содействовать, я подам все это ко взысканию.
- Вы рассуждаете, как женщина! - возразил ей с легкой досадой Тулузов.
- Чем тут виноват губернский предводитель?.. Как ни значительно его влияние
на баллотировке, но выбирает не он один, а все дворяне, которые - что,
по-моему, весьма справедливо, - все будут иметь против меня предубеждение.
- Какое же и почему? - спросила Екатерина Петровна.
- Во-первых, до сих пор я еще только наемный управляющий ваш, которого
вы каждую минуту можете прогнать... Потом я человек холостой, одинокий, а
поэтому никого не могу ни принять к себе, ни позабавить чем-либо кого.
- Отчего ж тебе не принимать их и не позабавить кого ты желаешь? -
заметила Екатерина Петровна, но не очень решительным тоном.
- Полулакею-то вашему?.. Неудобно, я думаю, это! - возразил с
саркастической усмешкой Тул
него зависит успех моей баллотировки.
- О, если так, то конечно! - согласился Иван Петрович. - Я даже при
встрече с князем повторю ему, что вы желаете пожертвовать деньги собственно
дворянству, а дело-то мы сделаем по-нашему, - заключил он и щелкнул от
удовольствия двумя пальцами.
- Сделается по-нашему! - повторил и Тулузов. - Но только вы, бога ради,
не выдайте меня!
- О, пожалуйста, будьте покойны!.. Я тоже, батенька, умею хитрить!..
Недаром шестьдесят пять лет прожил на свете и совершенно согласен с
Грибоедовым, что при наших нравах умный человек не может быть не плутом! -
проговорил Иван Петрович, простодушно считавший себя не только умным, но
даже хитрым человеком.
У гостиницы Архипова Тулузов вылез из экипажа Ивана Петровича и хоть
заметно был взволнован и утомлен всеми этими объяснениями, но, как человек
воли несокрушимой и привыкший ковать железо, пока горячо, он, возвратясь
домой, затеял с Екатериной Петровной довольно щекотливый разговор, еще и
прежде того неоднократно им начинаемый, но как-то никогда не доходивший
между ними до конца. Екатерина Петровна, которая, конечно, знала, куда и
зачем ездил Тулузов, ждала его с нетерпением и, едва только он вошел к ней,
спросила:
- Ну, что, с успехом?
- С успехом и с неуспехом! - отвечал ей Тулузов и сел.
Екатерина Петровна посмотрела на него с некоторым недоумением, не
совсем понимая его ответ.
- В чем же неуспех состоял? - проговорила она.
- В том, что в настоящем моем положении, как я есть, вряд ли меня
выберут в попечители гимназии.
- Поэтому они и денег не принимают?
- Деньги принимают!.. Сколько угодно преподнеси! Все примут!.. Но
наградить за них - это другое дело!
- Да ты не бог знает какой большой награды требуешь, и очень
натурально, что, как ты говорил, жертвуя деньги, хочешь хоть немного
наблюдать, куда эти деньги будут расходоваться... И что же, дурачок Артасьев
этот против твоего избрания?
- Наоборот, Артасьев очень желает, чтобы я был выбран, а губернский
предводитель, у которого я сейчас был, колеблется дать мне решительное
обещание.
- Ах, он пан Гологордовский, прощелыга этакий! - произнесла с гневом
Екатерина Петровна. - Он смеет колебаться, когда я ему делала столько
одолжений: он живет в моем доме в долг; кроме того, у меня на него тысячи на
три расписок, которые он перебрал у отца в разное время... В случае, если он
не будет тебе содействовать, я подам все это ко взысканию.
- Вы рассуждаете, как женщина! - возразил ей с легкой досадой Тулузов.
- Чем тут виноват губернский предводитель?.. Как ни значительно его влияние
на баллотировке, но выбирает не он один, а все дворяне, которые - что,
по-моему, весьма справедливо, - все будут иметь против меня предубеждение.
- Какое же и почему? - спросила Екатерина Петровна.
- Во-первых, до сих пор я еще только наемный управляющий ваш, которого
вы каждую минуту можете прогнать... Потом я человек холостой, одинокий, а
поэтому никого не могу ни принять к себе, ни позабавить чем-либо кого.
- Отчего ж тебе не принимать их и не позабавить кого ты желаешь? -
заметила Екатерина Петровна, но не очень решительным тоном.
- Полулакею-то вашему?.. Неудобно, я думаю, это! - возразил с
саркастической усмешкой Тул