с просил, - сказал на это Тулузов, - завтра, часов в
одиннадцать утра, когда господин предводитель только еще просыпается и пьет
чай; вы с ним предварительно переговорите, передадите ему, как сами смотрите
на мое предложение, а часов в двенадцать и я явлюсь к нему!
- Отлично!.. Бесподобно!.. - восклицал Иван Петрович, и когда Тулузов
стал с ним прощаться, он, по обыкновению, обнял его крепко и расцеловался с
ним, или, точнее сказать, от полноты чувств обмазал Тулузова слюнями.
На другой день в одиннадцать часов Артасьев, конечно, приехал к
губернскому предводителю, жившему в огромном доме Петра Григорьича, за
который он хоть и должен был платить тысячу рублей в год, но еще в
продолжение двух лет ни копейки не внес в уплату сей суммы, и здесь я считаю
нужным довести до сведения читателя, что сей преемник Крапчика являл
совершенную противоположность своему предшественнику. У Петра Григорьича
всегда было много денег, и он был в этом отношении, по-своему, честен: не
любя уступать и давать своих денег другим, он зато и не одолжался ими ни у
кого; нынешний же губернский предводитель тоже никогда никому не давал
денег, - может быть, потому, что у него их никогда не было в сколько-нибудь
сносном числе; но вместе с тем сам он ссужался у всех, кто только имел
глупость или надобность не отказывать ему. По наружности и манерам своим
Петр Григорьич был солдат, а преемник его - маркиз, с подбородком,
выдающимся вперед, с небольшими красивыми руками, с маленькими
высокоподъемистыми ногами. По-французски он говорил правильнее и чище, чем
по-русски. Крапчик, как мы знаем, выслужился из ничтожества, а настоящий
губернский предводитель был князь и происходил от старинного
аристократического рода, давно уже, впрочем, захудалого и обедневшего. В
молодости, служа в гвардии и будучи мужчиною красивым и ловким, князь
существовал на счет слабости женщин, потом женился на довольно, казалось бы,
богатой женщине, но это пошло не в прок, так что, быв еще уездным
предводителем, успел все женино состояние выпустить в трубу и ныне
существовал более старым кредитом и некоторыми другими средствами, о которых
нам потом придется несколько догадаться.
Сначала губернский предводитель слушал довольно равнодушно, когда Иван
Петрович повествовал ему, что вот один добрый человек из мещанского
сословия, движимый патриотическими и христианскими чувствами, сделал
пожертвование в тридцать тысяч рублей для увеличения гимназии, за что и
получил от правительства Владимира.
- Уж не на шею ли даже?.. - заметил при этом не без иронии губернский
предводитель.
- Где ж на шею?.. Будет с него, что и в петлицу дали; все-таки,
согласитесь, получил чрез то дворянство, - продолжал Артасьев, - и он так за
это благодарен, что жертвует еще пятьдесят тысяч на учреждение дворянского
пансиона при гимназии с тем лишь условием, чтобы дворянство выбрало его в
почетные попечители.
Последними словами Артасьева губернский предводитель окончательно
возмутился.
- Иван Петрович, что вы такое говорите! - начал он. - Какого-то там
вчера только испеченного дворянина выбрать на такую видную должность! Что же
после этого должны будут сказать родовые дворяне, которым будет этим дана
чисто пощечина.
- Но вы поймите, - старался убедить его И
одиннадцать утра, когда господин предводитель только еще просыпается и пьет
чай; вы с ним предварительно переговорите, передадите ему, как сами смотрите
на мое предложение, а часов в двенадцать и я явлюсь к нему!
- Отлично!.. Бесподобно!.. - восклицал Иван Петрович, и когда Тулузов
стал с ним прощаться, он, по обыкновению, обнял его крепко и расцеловался с
ним, или, точнее сказать, от полноты чувств обмазал Тулузова слюнями.
На другой день в одиннадцать часов Артасьев, конечно, приехал к
губернскому предводителю, жившему в огромном доме Петра Григорьича, за
который он хоть и должен был платить тысячу рублей в год, но еще в
продолжение двух лет ни копейки не внес в уплату сей суммы, и здесь я считаю
нужным довести до сведения читателя, что сей преемник Крапчика являл
совершенную противоположность своему предшественнику. У Петра Григорьича
всегда было много денег, и он был в этом отношении, по-своему, честен: не
любя уступать и давать своих денег другим, он зато и не одолжался ими ни у
кого; нынешний же губернский предводитель тоже никогда никому не давал
денег, - может быть, потому, что у него их никогда не было в сколько-нибудь
сносном числе; но вместе с тем сам он ссужался у всех, кто только имел
глупость или надобность не отказывать ему. По наружности и манерам своим
Петр Григорьич был солдат, а преемник его - маркиз, с подбородком,
выдающимся вперед, с небольшими красивыми руками, с маленькими
высокоподъемистыми ногами. По-французски он говорил правильнее и чище, чем
по-русски. Крапчик, как мы знаем, выслужился из ничтожества, а настоящий
губернский предводитель был князь и происходил от старинного
аристократического рода, давно уже, впрочем, захудалого и обедневшего. В
молодости, служа в гвардии и будучи мужчиною красивым и ловким, князь
существовал на счет слабости женщин, потом женился на довольно, казалось бы,
богатой женщине, но это пошло не в прок, так что, быв еще уездным
предводителем, успел все женино состояние выпустить в трубу и ныне
существовал более старым кредитом и некоторыми другими средствами, о которых
нам потом придется несколько догадаться.
Сначала губернский предводитель слушал довольно равнодушно, когда Иван
Петрович повествовал ему, что вот один добрый человек из мещанского
сословия, движимый патриотическими и христианскими чувствами, сделал
пожертвование в тридцать тысяч рублей для увеличения гимназии, за что и
получил от правительства Владимира.
- Уж не на шею ли даже?.. - заметил при этом не без иронии губернский
предводитель.
- Где ж на шею?.. Будет с него, что и в петлицу дали; все-таки,
согласитесь, получил чрез то дворянство, - продолжал Артасьев, - и он так за
это благодарен, что жертвует еще пятьдесят тысяч на учреждение дворянского
пансиона при гимназии с тем лишь условием, чтобы дворянство выбрало его в
почетные попечители.
Последними словами Артасьева губернский предводитель окончательно
возмутился.
- Иван Петрович, что вы такое говорите! - начал он. - Какого-то там
вчера только испеченного дворянина выбрать на такую видную должность! Что же
после этого должны будут сказать родовые дворяне, которым будет этим дана
чисто пощечина.
- Но вы поймите, - старался убедить его И