м реку, Егор Егорыч: восстаньте и грядите!
Слова эти заметно подействовали на Егора Егорыча внушительным и
ободряющим образом: выражение лица его если не сделалось веселее, то стало
как-то мужественнее.
Отец Василий, конечно, все это заметивший, постарался подкрепить свои
поучения изречениями аскетов:
- Исаак святой, - начал он, - сказал нижеследующее: "Уста не ропщущие,
но всегда благодарные, удостойваются благословения бога; но того, кто всегда
предается ропотливости, он не оставит без наказания".
- Я не ропщу, но я упал и приник духом! - возразил Егор Егорыч.
- Незачем, не нужно! Если бог поразил вас жезлом гнева своего, что он
часто делает для испытания даже святых людей, то неужели же вы вознегодуете
на него за то?
- Нет! - ответил громким и решительным голосом Егор Егорыч.
Сусанна Николаевна при этом радостно умилилась душой: ведая хорошо
мужа, она ясно убедилась, что он воспрянул духом.
XI
Приношение Тулузова было принято в Петербурге; жертвователь был
награжден орденом Владимира четвертой степени. Ивану Петровичу тоже прислана
была благодарность от начальства с поручением немедленно приступить к
расширению гимназического помещения. Старик принялся неистово хлопотать и
уведомил с нарочным Тулузова о награждении его желанным крестом. Тулузов не
замедлил лично явиться в губернский город для выражения своей благодарности
господину директору и, получая из рук Ивана Петровича патент на орден, тут
же, не задумавшись, сделал новое предложение:
- Сколько я осчастливлен этой наградой, могу доказать это тем, - сказал
он, - что готов еще пятьдесят тысяч пожертвовать на устройство пансиона для
дворянских детей, с единственным условием, чтобы я назначен был почетным
попечителем гимназии.
- Да, непременно!.. Что тут и говорить!.. Кого же и назначить, как не
вас?.. - воскликнул Иван Петрович, одновременно потрясая своим красным носом
и толстым животом своим, но потом, сообразив, присовокупил несколько
опешенным голосом: - Только вот тут одно: на эти места назначает не
министерство наше, а выбирают дворяне!..
- Это я знаю хорошо-с, - ответил ему Тулузов, - но вы извольте принять
в расчет, что я вношу эту сумму исключительно на учреждение дворянского
пансиона. Надеюсь, что господа дворяне поймут, для чьей пользы я это делаю,
и оценят мой поступок.
- Как же не понять, помилуйте! Не олухи же они царя небесного! -
горячился Иван Петрович. - И теперь вопрос, как в этом случае действовать в
вашу пользу?.. Когда по начальству это шло, я взял да и написал, а тут как и
что я могу сделать?.. Конечно, я сегодня поеду в клуб и буду говорить тому,
другому, пятому, десятому; а кто их знает, послушают ли они меня; будут,
пожалуй, только хлопать ушами... Я даже не знаю, когда и баллотировка
наступит?..
- Баллотировка наступит в начале будущего года! - объяснил Тулузов. -
По-моему, говорить отдельно каждому лицу, имеющему право выбора, бесполезно.
Гораздо лучше пока обратиться к губернскому предводителю.
- Превосходнейшая мысль!.. Отличнейшая!.. - говорил искренним голосом
Иван Петрович. - Я к губернскому предводителю поеду, когда вы только
прикажете; он хоть чехвал и фанфарон, но любит дворянство, предан ему, и я
наперед уверен, что с сочувствием примет ваше благое дело.
- Поехать бы я ва
Слова эти заметно подействовали на Егора Егорыча внушительным и
ободряющим образом: выражение лица его если не сделалось веселее, то стало
как-то мужественнее.
Отец Василий, конечно, все это заметивший, постарался подкрепить свои
поучения изречениями аскетов:
- Исаак святой, - начал он, - сказал нижеследующее: "Уста не ропщущие,
но всегда благодарные, удостойваются благословения бога; но того, кто всегда
предается ропотливости, он не оставит без наказания".
- Я не ропщу, но я упал и приник духом! - возразил Егор Егорыч.
- Незачем, не нужно! Если бог поразил вас жезлом гнева своего, что он
часто делает для испытания даже святых людей, то неужели же вы вознегодуете
на него за то?
- Нет! - ответил громким и решительным голосом Егор Егорыч.
Сусанна Николаевна при этом радостно умилилась душой: ведая хорошо
мужа, она ясно убедилась, что он воспрянул духом.
XI
Приношение Тулузова было принято в Петербурге; жертвователь был
награжден орденом Владимира четвертой степени. Ивану Петровичу тоже прислана
была благодарность от начальства с поручением немедленно приступить к
расширению гимназического помещения. Старик принялся неистово хлопотать и
уведомил с нарочным Тулузова о награждении его желанным крестом. Тулузов не
замедлил лично явиться в губернский город для выражения своей благодарности
господину директору и, получая из рук Ивана Петровича патент на орден, тут
же, не задумавшись, сделал новое предложение:
- Сколько я осчастливлен этой наградой, могу доказать это тем, - сказал
он, - что готов еще пятьдесят тысяч пожертвовать на устройство пансиона для
дворянских детей, с единственным условием, чтобы я назначен был почетным
попечителем гимназии.
- Да, непременно!.. Что тут и говорить!.. Кого же и назначить, как не
вас?.. - воскликнул Иван Петрович, одновременно потрясая своим красным носом
и толстым животом своим, но потом, сообразив, присовокупил несколько
опешенным голосом: - Только вот тут одно: на эти места назначает не
министерство наше, а выбирают дворяне!..
- Это я знаю хорошо-с, - ответил ему Тулузов, - но вы извольте принять
в расчет, что я вношу эту сумму исключительно на учреждение дворянского
пансиона. Надеюсь, что господа дворяне поймут, для чьей пользы я это делаю,
и оценят мой поступок.
- Как же не понять, помилуйте! Не олухи же они царя небесного! -
горячился Иван Петрович. - И теперь вопрос, как в этом случае действовать в
вашу пользу?.. Когда по начальству это шло, я взял да и написал, а тут как и
что я могу сделать?.. Конечно, я сегодня поеду в клуб и буду говорить тому,
другому, пятому, десятому; а кто их знает, послушают ли они меня; будут,
пожалуй, только хлопать ушами... Я даже не знаю, когда и баллотировка
наступит?..
- Баллотировка наступит в начале будущего года! - объяснил Тулузов. -
По-моему, говорить отдельно каждому лицу, имеющему право выбора, бесполезно.
Гораздо лучше пока обратиться к губернскому предводителю.
- Превосходнейшая мысль!.. Отличнейшая!.. - говорил искренним голосом
Иван Петрович. - Я к губернскому предводителю поеду, когда вы только
прикажете; он хоть чехвал и фанфарон, но любит дворянство, предан ему, и я
наперед уверен, что с сочувствием примет ваше благое дело.
- Поехать бы я ва