у, подкупить, что ли, от кого это зависит? Покойный отец часто при
мне говорил, что деньгами у нас все можно сделать!
- Разумеется, что многое можно сделать, - отвечал Тулузов, по-прежнему
держа глаза устремленными в тарелку. - Для меня, собственно, - продолжал он
неторопливо и как бы соображая, - тут есть один путь: по происхождению моему
я мещанин, но я выдержал экзамен на учителя уездного училища, следовательно,
мне ближе всего держаться учебного ведомства.
- Вы и держитесь его! - воскликнула Катрин.
- Держаться этого ведомства я теперь не могу, потому что числюсь в
другом ведомстве, по министерству внутренних дел; но здесь открывается
другое обстоятельство, которое уже прямо зависит от денег. Вам, вероятно, не
известно, что года два тому назад в учебном ведомстве произошли большие
перемены: гимназии вместо четвероклассных стали семиклассными; учеников
поэтому прибавилось втрое. В нашем же губернском городе помещение для
гимназии небольшое, и вот мне один знакомый чиновничек из гимназической
канцелярии пишет, что ихнему директору секретно предписано министром
народного просвещения, что не может ли он отыскать на перестройку гимназии
каких-либо жертвователей из людей богатых, с обещанием награды им от
правительства.
Катрин, хоть и женщина была, но очень хорошо поняла, что говорил
Тулузов и даже ради чего он это говорил.
- Поэтому и вы можете быть таким жертвователем? - спросила она.
- Могу! - отвечал ей лаконически Тулузов.
- А чем же вас за это наградят?
- Дадут, может быть, даже Владимира, а с ним и потомственное
дворянство.
- И что же мешает это сделать?
- Мешает, что у меня денег нет, чтобы пожертвовать значительную сумму.
- А у меня, Василий Иваныч, как вы думаете, есть настолько денег, чтобы
их достало на ваше пожертвование, за которое бы дали вам дворянство?
- Без сомнения, для этого всего надобно тысяч тридцать!
- И как же вы говорите, что у вас нет денег? Я думаю, что мои деньги и
ваши, при наших отношениях, одно и то же!
- Я вот и прошу вас одолжить мне эту сумму! - сказал Тулузов.
- Вам не просить следовало этой суммы, а просто сказать мне, что вам
нужна такая-то сумма и именно на то-то! Какой вы скрытный человек!.. Мне
очень не нравится эта черта в вашем характере!
- Как же я мог говорить вам об этом, когда я вчера только сам узнал и
сообразил, что посредством пожертвования могу получить даже дворянство
потомственное.
- Но когда вы должны сделать это пожертвование?
- Чем скорее, тем лучше!
- Вам надобно ехать куда-нибудь для этого?
- Да, в наш губернский город непременно, чтобы видеться с директором
гимназии, а может быть, и в Петербург придется съездить.
- Ну, вот видите ли, Василий Иваныч, - начала Катрин внушительным
тоном, - мне очень тяжело будет расстаться с вами, но я, забывая о себе,
требую от вас, чтобы вы ехали, куда только вам нужно!.. Ветреничать, как
Ченцов, вероятно, вы не станете, и я вас прошу об одном - писать ко мне как
можно чаще!
- Каждую почту буду писать, но и вас прошу о том же; мне тоже нелегка
будет разлука с вами!
- Верю вам! - ответила ему сентиментальным голосом Катрин.
Тулузов на другой день, после трогательно-печального прощания с Катрин,
происшедшего, разумеется, втайне от прислуги, уехал в губернский город.
мне говорил, что деньгами у нас все можно сделать!
- Разумеется, что многое можно сделать, - отвечал Тулузов, по-прежнему
держа глаза устремленными в тарелку. - Для меня, собственно, - продолжал он
неторопливо и как бы соображая, - тут есть один путь: по происхождению моему
я мещанин, но я выдержал экзамен на учителя уездного училища, следовательно,
мне ближе всего держаться учебного ведомства.
- Вы и держитесь его! - воскликнула Катрин.
- Держаться этого ведомства я теперь не могу, потому что числюсь в
другом ведомстве, по министерству внутренних дел; но здесь открывается
другое обстоятельство, которое уже прямо зависит от денег. Вам, вероятно, не
известно, что года два тому назад в учебном ведомстве произошли большие
перемены: гимназии вместо четвероклассных стали семиклассными; учеников
поэтому прибавилось втрое. В нашем же губернском городе помещение для
гимназии небольшое, и вот мне один знакомый чиновничек из гимназической
канцелярии пишет, что ихнему директору секретно предписано министром
народного просвещения, что не может ли он отыскать на перестройку гимназии
каких-либо жертвователей из людей богатых, с обещанием награды им от
правительства.
Катрин, хоть и женщина была, но очень хорошо поняла, что говорил
Тулузов и даже ради чего он это говорил.
- Поэтому и вы можете быть таким жертвователем? - спросила она.
- Могу! - отвечал ей лаконически Тулузов.
- А чем же вас за это наградят?
- Дадут, может быть, даже Владимира, а с ним и потомственное
дворянство.
- И что же мешает это сделать?
- Мешает, что у меня денег нет, чтобы пожертвовать значительную сумму.
- А у меня, Василий Иваныч, как вы думаете, есть настолько денег, чтобы
их достало на ваше пожертвование, за которое бы дали вам дворянство?
- Без сомнения, для этого всего надобно тысяч тридцать!
- И как же вы говорите, что у вас нет денег? Я думаю, что мои деньги и
ваши, при наших отношениях, одно и то же!
- Я вот и прошу вас одолжить мне эту сумму! - сказал Тулузов.
- Вам не просить следовало этой суммы, а просто сказать мне, что вам
нужна такая-то сумма и именно на то-то! Какой вы скрытный человек!.. Мне
очень не нравится эта черта в вашем характере!
- Как же я мог говорить вам об этом, когда я вчера только сам узнал и
сообразил, что посредством пожертвования могу получить даже дворянство
потомственное.
- Но когда вы должны сделать это пожертвование?
- Чем скорее, тем лучше!
- Вам надобно ехать куда-нибудь для этого?
- Да, в наш губернский город непременно, чтобы видеться с директором
гимназии, а может быть, и в Петербург придется съездить.
- Ну, вот видите ли, Василий Иваныч, - начала Катрин внушительным
тоном, - мне очень тяжело будет расстаться с вами, но я, забывая о себе,
требую от вас, чтобы вы ехали, куда только вам нужно!.. Ветреничать, как
Ченцов, вероятно, вы не станете, и я вас прошу об одном - писать ко мне как
можно чаще!
- Каждую почту буду писать, но и вас прошу о том же; мне тоже нелегка
будет разлука с вами!
- Верю вам! - ответила ему сентиментальным голосом Катрин.
Тулузов на другой день, после трогательно-печального прощания с Катрин,
происшедшего, разумеется, втайне от прислуги, уехал в губернский город.