енцова подпискою, чтобы он выехал из имения Катерины Петровны.
- Это скорее может сделать губернатор и губернский предводитель, чем я:
мы только наблюдаем, но никогда ничем не распоряжаемся, - ответил ему
полковник.
- О, если так, то я напишу губернатору, которого я считаю решительно
своим благодетелем! А губернский предводитель теперь, говорят, князь
Индобский?
- Князь Индобский! - подтвердил полковник.
- Князь тоже близкий приятель моего отца: он несколько лет служил у
него уездным предводителем, а потому, я полагаю, что и он для меня сделает?!
- проговорила Катрин, взглянув на Тулузова и как бы советуясь с ним.
Тот ей ничего не ответил.
Свидание с жандармским полковником на этом кончилось. Затем Катрин
переписала с заготовленных для нее Тулузовым вчерне писем беловые, которые
он и разнес по принадлежности.
Письма Катрин воздействовали: губернатор и губернский предводитель в
тот же день приехали к ней. Катрин высказала им свое ходатайство о высылке
из Синькова мужа, а также и о том, чтобы эта негодяйка Аксинья была взята от
нее, и пусть ее денут куда угодно. Касательно последнего обстоятельства ни
губернатор, ни губернский предводитель нисколько не затруднились и сказали
Катрин, что она, на основании своей помещичьей власти, имеет полное право
требовать этого. Что же касается до высылки из ее имений мужа, то они, впав
в некоторое недоумение и разноречие, даже заговорили между собой
по-французски, так как в нумер входила иногда горничная Екатерины Петровны и
тут же стоял ее управляющий. При этом случилось нечто хоть и неважное, но в
то же время весьма странное: когда губернский предводитель, возражая
губернатору, выразился, что Ченцова, как дворянина, нельзя изгонять, и в
заключение своей речи воскликнул: "C'est impossible!"*, вдруг в разговор их
вмешался Тулузов, как бы отчасти понявший то, о чем говорилось на
французском языке.
______________
* Это невозможно! (франц.).
- Я теперь служу у Катерины Петровны, - начал он, - но если Валерьян
Николаич останутся в усадьбе, то я должен буду уйти от них, потому что,
каким же способом я могу уберечь их от супруга, тем более, что Валерьян
Николаич, под влиянием винных паров, бывают весьма часто в полусумасшедшем
состоянии; если же от него будет отобрана подписка о невъезде в Синьково,
тогда я его не пущу и окружу всю усадьбу стражей.
- Пожалуйста, господа, возьмите с мужа эту подписку: я совершенно не
желаю и боюсь его видеть! - присовокупила к этому и Катрин.
- Я отберу-с!.. Посоветуюсь еще с жандармским полковником, и мы его
вышлем из имений ваших! - сказал ей губернатор и отнесся потом к губернскому
предводителю: - Надеюсь, что вы хоть косвенно посодействуете нам!
- Ни прямо, ни косвенно не могу принять участия в этом щекотливом
вопросе! - отказался тот.
Князь, кажется, имел твердое убеждение, что, будучи выбран дворянами,
он должен их отстаивать, что бы они ни творили.
Покуда происходили все эти обдумывания и споры о мероприятиях, в
действительности произошло то, что все это оказалось ненужным. Ченцов уже
более недели как уехал из Синькова, а вместе с ним пропала и Аксюша из
Федюхина. Сначала все удивились тому и ахали, потом усадебный староста
съездил к старику Власию, строго, долго и секретно допрашивал того и,
возвративши
- Это скорее может сделать губернатор и губернский предводитель, чем я:
мы только наблюдаем, но никогда ничем не распоряжаемся, - ответил ему
полковник.
- О, если так, то я напишу губернатору, которого я считаю решительно
своим благодетелем! А губернский предводитель теперь, говорят, князь
Индобский?
- Князь Индобский! - подтвердил полковник.
- Князь тоже близкий приятель моего отца: он несколько лет служил у
него уездным предводителем, а потому, я полагаю, что и он для меня сделает?!
- проговорила Катрин, взглянув на Тулузова и как бы советуясь с ним.
Тот ей ничего не ответил.
Свидание с жандармским полковником на этом кончилось. Затем Катрин
переписала с заготовленных для нее Тулузовым вчерне писем беловые, которые
он и разнес по принадлежности.
Письма Катрин воздействовали: губернатор и губернский предводитель в
тот же день приехали к ней. Катрин высказала им свое ходатайство о высылке
из Синькова мужа, а также и о том, чтобы эта негодяйка Аксинья была взята от
нее, и пусть ее денут куда угодно. Касательно последнего обстоятельства ни
губернатор, ни губернский предводитель нисколько не затруднились и сказали
Катрин, что она, на основании своей помещичьей власти, имеет полное право
требовать этого. Что же касается до высылки из ее имений мужа, то они, впав
в некоторое недоумение и разноречие, даже заговорили между собой
по-французски, так как в нумер входила иногда горничная Екатерины Петровны и
тут же стоял ее управляющий. При этом случилось нечто хоть и неважное, но в
то же время весьма странное: когда губернский предводитель, возражая
губернатору, выразился, что Ченцова, как дворянина, нельзя изгонять, и в
заключение своей речи воскликнул: "C'est impossible!"*, вдруг в разговор их
вмешался Тулузов, как бы отчасти понявший то, о чем говорилось на
французском языке.
______________
* Это невозможно! (франц.).
- Я теперь служу у Катерины Петровны, - начал он, - но если Валерьян
Николаич останутся в усадьбе, то я должен буду уйти от них, потому что,
каким же способом я могу уберечь их от супруга, тем более, что Валерьян
Николаич, под влиянием винных паров, бывают весьма часто в полусумасшедшем
состоянии; если же от него будет отобрана подписка о невъезде в Синьково,
тогда я его не пущу и окружу всю усадьбу стражей.
- Пожалуйста, господа, возьмите с мужа эту подписку: я совершенно не
желаю и боюсь его видеть! - присовокупила к этому и Катрин.
- Я отберу-с!.. Посоветуюсь еще с жандармским полковником, и мы его
вышлем из имений ваших! - сказал ей губернатор и отнесся потом к губернскому
предводителю: - Надеюсь, что вы хоть косвенно посодействуете нам!
- Ни прямо, ни косвенно не могу принять участия в этом щекотливом
вопросе! - отказался тот.
Князь, кажется, имел твердое убеждение, что, будучи выбран дворянами,
он должен их отстаивать, что бы они ни творили.
Покуда происходили все эти обдумывания и споры о мероприятиях, в
действительности произошло то, что все это оказалось ненужным. Ченцов уже
более недели как уехал из Синькова, а вместе с ним пропала и Аксюша из
Федюхина. Сначала все удивились тому и ахали, потом усадебный староста
съездил к старику Власию, строго, долго и секретно допрашивал того и,
возвративши