, что прямо противоречит духу масонства, - проговорил с той же
неохотой Марфин.
- Это черт их дери!.. Революционное или примирительное стремление они
имели! - воскликнул Ченцов. - Но главное, как рассказывал нам полковой
командир, они, канальи, золото умели делать: из неблагородных металлов
превращать в благородные... Вы знавали, дядя, таких?
- Нет, не знавал, - отвечал с грустной полунасмешкой Марфин.
- Эх, какой вы, право!.. - снова воскликнул Ченцов. - Самого настоящего
и хорошего вы и не узнали!.. Если бы меня масоны научили делать золото, я бы
какие угодно им готов был совершить подвиги и произвести в себе внутреннее
обновление.
- А когда бы ты хоть раз искренно произвел в себе это обновление,
которое тебе теперь, как я вижу, кажется таким смешным, так, может быть, и
не пожелал бы учиться добывать золото, ибо понял бы, что для человека
существуют другие сокровища.
Всю эту тираду Егор Егорыч произнес, поматывая головой и с такою,
видимо, верою в правду им говоримого, что это смутило даже несколько
Ченцова.
- Ну, это, дядя, вы ошибаетесь! - начал тот не таким уж уверенным
тоном. - Золота я и в царстве небесном пожелаю, а то сидеть там все под
деревцами и кушать яблочки - скучно!.. Женщины там тоже, должно быть, все из
старых монахинь...
- Перестань болтать! - остановил его с чувством тоски и досады Марфин.
- Кроме уж кощунства, это очень неумно, неостроумно и несмешно!
- Вам, дядя, хорошо так рассуждать! У вас нет никаких желаний и денег
много, а у меня наоборот!.. Заневолю о том говоришь, чем болишь!.. Вчера,
черт возьми, без денег, сегодня без денег, завтра тоже, и так бесконечная
перспектива idem per idem!..* - проговорил Ченцов и, вытянувшись во весь
свой длинный рост на стуле, склонил голову на грудь. Насмешливое выражение
лица его переменилось на какое-то даже страдальческое.
______________
* одно и то же!.. (лат.).
- И что ж в результате будет?.. - продолжал он рассуждать. - По
необходимости продашь себя какой-нибудь корове с золотыми сосками.
Все эти слова племянника Егор Егорыч выслушал сначала молча: видимо,
что в нем еще боролось чувство досады на того с чувством сожаления, и
последнее, конечно, как всегда это случалось, восторжествовало.
- Разве у тебя нет денег? - спросил он с живостью и заметно довольный
тем, что победил себя.
- Ни копейки!.. - отвечал Ченцов.
- Так ты бы давно это сказал, - забормотал, по обыкновению, Марфин, - с
того бы и начал, чем городить околесную; на, возьми! - закончил он и,
вытащив из бокового кармана своего толстую пачку ассигнаций, швырнул ее
Ченцову.
Тот, однако, не брал денег.
- Нет, дядя, я не в состоянии их взять! - отказался он. - Ты слишком
великодушен ко мне. Я пришел с гадким намерением сердить тебя, а ты мне
платишь добром.
От полноты чувств Ченцов стал даже говорить дяде "ты" вместо "вы".
- Никакого нет тут добра, никакого! - все несвязней и несвязней
бормотал Марфин. - Денежные раны не смертельны... нисколько... никому!..
- Как не смертельны!.. Это ты такой бессребреник, а разве много таких
людей!.. - говорил Ченцов.
- Много, много! - перебил его Марфин. - Деньги давать легче, чем брать
их, - это я понимаю!..
- Ты-то, я знаю, что понимаешь!
Разговор затем на несколько минут приостанов
неохотой Марфин.
- Это черт их дери!.. Революционное или примирительное стремление они
имели! - воскликнул Ченцов. - Но главное, как рассказывал нам полковой
командир, они, канальи, золото умели делать: из неблагородных металлов
превращать в благородные... Вы знавали, дядя, таких?
- Нет, не знавал, - отвечал с грустной полунасмешкой Марфин.
- Эх, какой вы, право!.. - снова воскликнул Ченцов. - Самого настоящего
и хорошего вы и не узнали!.. Если бы меня масоны научили делать золото, я бы
какие угодно им готов был совершить подвиги и произвести в себе внутреннее
обновление.
- А когда бы ты хоть раз искренно произвел в себе это обновление,
которое тебе теперь, как я вижу, кажется таким смешным, так, может быть, и
не пожелал бы учиться добывать золото, ибо понял бы, что для человека
существуют другие сокровища.
Всю эту тираду Егор Егорыч произнес, поматывая головой и с такою,
видимо, верою в правду им говоримого, что это смутило даже несколько
Ченцова.
- Ну, это, дядя, вы ошибаетесь! - начал тот не таким уж уверенным
тоном. - Золота я и в царстве небесном пожелаю, а то сидеть там все под
деревцами и кушать яблочки - скучно!.. Женщины там тоже, должно быть, все из
старых монахинь...
- Перестань болтать! - остановил его с чувством тоски и досады Марфин.
- Кроме уж кощунства, это очень неумно, неостроумно и несмешно!
- Вам, дядя, хорошо так рассуждать! У вас нет никаких желаний и денег
много, а у меня наоборот!.. Заневолю о том говоришь, чем болишь!.. Вчера,
черт возьми, без денег, сегодня без денег, завтра тоже, и так бесконечная
перспектива idem per idem!..* - проговорил Ченцов и, вытянувшись во весь
свой длинный рост на стуле, склонил голову на грудь. Насмешливое выражение
лица его переменилось на какое-то даже страдальческое.
______________
* одно и то же!.. (лат.).
- И что ж в результате будет?.. - продолжал он рассуждать. - По
необходимости продашь себя какой-нибудь корове с золотыми сосками.
Все эти слова племянника Егор Егорыч выслушал сначала молча: видимо,
что в нем еще боролось чувство досады на того с чувством сожаления, и
последнее, конечно, как всегда это случалось, восторжествовало.
- Разве у тебя нет денег? - спросил он с живостью и заметно довольный
тем, что победил себя.
- Ни копейки!.. - отвечал Ченцов.
- Так ты бы давно это сказал, - забормотал, по обыкновению, Марфин, - с
того бы и начал, чем городить околесную; на, возьми! - закончил он и,
вытащив из бокового кармана своего толстую пачку ассигнаций, швырнул ее
Ченцову.
Тот, однако, не брал денег.
- Нет, дядя, я не в состоянии их взять! - отказался он. - Ты слишком
великодушен ко мне. Я пришел с гадким намерением сердить тебя, а ты мне
платишь добром.
От полноты чувств Ченцов стал даже говорить дяде "ты" вместо "вы".
- Никакого нет тут добра, никакого! - все несвязней и несвязней
бормотал Марфин. - Денежные раны не смертельны... нисколько... никому!..
- Как не смертельны!.. Это ты такой бессребреник, а разве много таких
людей!.. - говорил Ченцов.
- Много, много! - перебил его Марфин. - Деньги давать легче, чем брать
их, - это я понимаю!..
- Ты-то, я знаю, что понимаешь!
Разговор затем на несколько минут приостанов