ь за меня дочь, но я прямо показывал, что она мне противна!.. Бог
знает, что такое... Черкесска какая-то, или персиянка! А между тем Валерьян
любил Людмилу, я она его любила, - понять тут ничего нельзя!
Сусанна слушала мужа молча.
- Этому браку, я полагаю, есть другая причина, - продолжал Егор Егорыч,
имевший, как мы знаем, привычку всегда обвинять прежде всего самого себя. -
Валерьян, вероятно, промотался вконец, и ему, может быть, есть было нечего,
а я не подумал об этом. Но и то сказать, - принялся он далее рассуждать, -
как же я мог это предотвратить? Валерьян, наделав всевозможных безумств, не
писал ко мне и не уведомлял меня о себе ни единым словом, а я не бог, чтобы
мне все ведать и знать!
- Вы нисколько тут не виноваты! - проговорила, наконец, Сусанна.
- Вам это подсказывает ваша чуткая совесть? - спросил Егор Егорыч,
устремляя пристальный взгляд на Сусанну.
- Да! - произнесла она твердым голосом.
- Ну, когда говорят ангелы, то им должно верить, - пробормотал Егор
Егорыч и хотел было поцеловать руку у жены, но воздержался: подобное
выражение того, что происходило в душе его, показалось ему слишком
тривиальным. - Меня, впрочем, тут не одно это беспокоит, но и другое! -
продолжал он. - Хорошо еще, когда Валерьян не понимает, что он натворил: он,
называя вещи прямо, убийца Людмилы, он полуубийца вашей матери и он же
полуубийца Крапчика; если все это ведомо его сознанию, то он живет в
моральном аду, в аду на земле... прежде смерти!
- Пусть и испытает этот ад! - рассудила с своей стороны Сусанна. - Он
может раскаяться и избегнуть ада вечного.
- Он непременно бы раскаялся, - кипятился Егор Егорыч, - когда бы около
него был какой-нибудь духовный руководитель, а кто им может быть для него?..
Не супруга же его... Той самой надобна больше, чем ему, руководящая рука!..
Мне, что ли, теперь написать Валерьяну, я уж и не знаю? - присовокупил он в
раздумье.
- Вам, по-моему, нечего писать ему в настоящую минуту! - заметила
Сусанна. - Укорять его, что он женился на Катрин, вы не станете, потому что
этим вы их только оскорбите! Они, вероятно, любят друг друга!.. Иное дело,
если Валерьян явится к вам или напишет вам письмо, то вы, конечно, не
отвергнете его!
- О, что об этом и говорить! - воскликнул Егор Егорыч. - Я не отвергал
его тысячекратно и готов снова тысячекратно не отвергнуть!
Не ограничиваясь, впрочем, такого рода совещанием с своей юной
супругой, Егор Егорыч рассказал о полученном им известии gnadige Frau и
Сверстову, а также и о происшедшем по этому поводу разговоре между ним и
женою. Gnadige Frau сразу же и безусловно согласилась во всем с мнением
Сусанны и даже слегка воскликнула, кладя с нежностью свою костлявую руку на
белую и тонкую руку Сусанны.
- Сама мудрость говорила вашими устами!
Но доктор сомнительно почесывал у себя в затылке.
- Все-таки я вижу, что малый может погибнуть! - произнес он. -
Согласен, что писать к нему Егору Егорычу неловко, ехать самому тем паче, но
не выкинуть ли такую штуку: не съездить ли мне к Валерьяну Николаичу и по
душе поговорить с ним?
- По какому же праву ты приедешь в незнакомый тебе дом? - сделала
первый вопрос gnadige Frau.
- Ах, боже мой, - закричал на это доктор, - скажу, что ездил на
практику и, заблудившись, заехал, увидав городскую у
знает, что такое... Черкесска какая-то, или персиянка! А между тем Валерьян
любил Людмилу, я она его любила, - понять тут ничего нельзя!
Сусанна слушала мужа молча.
- Этому браку, я полагаю, есть другая причина, - продолжал Егор Егорыч,
имевший, как мы знаем, привычку всегда обвинять прежде всего самого себя. -
Валерьян, вероятно, промотался вконец, и ему, может быть, есть было нечего,
а я не подумал об этом. Но и то сказать, - принялся он далее рассуждать, -
как же я мог это предотвратить? Валерьян, наделав всевозможных безумств, не
писал ко мне и не уведомлял меня о себе ни единым словом, а я не бог, чтобы
мне все ведать и знать!
- Вы нисколько тут не виноваты! - проговорила, наконец, Сусанна.
- Вам это подсказывает ваша чуткая совесть? - спросил Егор Егорыч,
устремляя пристальный взгляд на Сусанну.
- Да! - произнесла она твердым голосом.
- Ну, когда говорят ангелы, то им должно верить, - пробормотал Егор
Егорыч и хотел было поцеловать руку у жены, но воздержался: подобное
выражение того, что происходило в душе его, показалось ему слишком
тривиальным. - Меня, впрочем, тут не одно это беспокоит, но и другое! -
продолжал он. - Хорошо еще, когда Валерьян не понимает, что он натворил: он,
называя вещи прямо, убийца Людмилы, он полуубийца вашей матери и он же
полуубийца Крапчика; если все это ведомо его сознанию, то он живет в
моральном аду, в аду на земле... прежде смерти!
- Пусть и испытает этот ад! - рассудила с своей стороны Сусанна. - Он
может раскаяться и избегнуть ада вечного.
- Он непременно бы раскаялся, - кипятился Егор Егорыч, - когда бы около
него был какой-нибудь духовный руководитель, а кто им может быть для него?..
Не супруга же его... Той самой надобна больше, чем ему, руководящая рука!..
Мне, что ли, теперь написать Валерьяну, я уж и не знаю? - присовокупил он в
раздумье.
- Вам, по-моему, нечего писать ему в настоящую минуту! - заметила
Сусанна. - Укорять его, что он женился на Катрин, вы не станете, потому что
этим вы их только оскорбите! Они, вероятно, любят друг друга!.. Иное дело,
если Валерьян явится к вам или напишет вам письмо, то вы, конечно, не
отвергнете его!
- О, что об этом и говорить! - воскликнул Егор Егорыч. - Я не отвергал
его тысячекратно и готов снова тысячекратно не отвергнуть!
Не ограничиваясь, впрочем, такого рода совещанием с своей юной
супругой, Егор Егорыч рассказал о полученном им известии gnadige Frau и
Сверстову, а также и о происшедшем по этому поводу разговоре между ним и
женою. Gnadige Frau сразу же и безусловно согласилась во всем с мнением
Сусанны и даже слегка воскликнула, кладя с нежностью свою костлявую руку на
белую и тонкую руку Сусанны.
- Сама мудрость говорила вашими устами!
Но доктор сомнительно почесывал у себя в затылке.
- Все-таки я вижу, что малый может погибнуть! - произнес он. -
Согласен, что писать к нему Егору Егорычу неловко, ехать самому тем паче, но
не выкинуть ли такую штуку: не съездить ли мне к Валерьяну Николаичу и по
душе поговорить с ним?
- По какому же праву ты приедешь в незнакомый тебе дом? - сделала
первый вопрос gnadige Frau.
- Ах, боже мой, - закричал на это доктор, - скажу, что ездил на
практику и, заблудившись, заехал, увидав городскую у