, что ни линии, ни точки в вещественном мире
нет; первая есть четвероугольник, а вторая все-таки круг, многоугольник, и
он в чистом виде существует только в нашем уме; это - прирожденное нам
понятие из мира духовного, и Сен-Мартен главным образом хочет показать в
этих цифрах, как невещественные точка и линия сливаются с вещественными
треугольником и кругом, хотя то и другие никогда не утрачивают своих
различий. Впрочем, как бы там ни было, всей этой части учения Сен-Мартена я
никогда не придавал особенного значения. - Остроумия, если хотите, много, но
и только.
- Кабалистика! - заметил Сверстов.
- По-моему, кабалистические цифры имеют глубокое значение, это уж я
знаю по собственному опыту! - произнесла gnadige Frau.
- А именно? - спросил ее Егор Егорыч.
- Именно: тринадцатого числа умерла мать моя, тринадцатого по новому
штилю скончался мой первый муж... восемнадцатого мы получили указ о переводе
нас из Ревеля.
- Эти цифры собственно апокалипсические! - перебил gnadige Frau Егор
Егорыч.
- Да, я это знаю, - продолжала та, - и говорю только, что эти цифры
были роковые для меня в моей жизни.
Начавшиеся таким образом беседования стали повторяться каждодневно, а
время между тем шло своим порядком: жаркое и сухое лето сменилось холодною и
ненастною осенью. В одно утро, когда дождь ливмя лил и когда бы хороший
хозяин собаки на двор не выгнал, Антип Ильич, сидевший в своей комнатке
рядом с передней и бывший весь погружен в чтение "Сионского вестника"{223},
услыхал вдруг колокольцы, которые все ближе и ближе раздавались, и наконец
ясно было, что кто-то подъехал к парадному крыльцу. Антип Ильич оставил свое
занятие и вышел навстречу к приехавшему гостю, который с виду оказался
молодым человеком и уже всходил по лестнице, будучи весь закидан грязью.
Антип Ильич, вероятно, знал этого гостя, потому что, поклонившись вежливо,
отворил перед ним дверь в переднюю.
- Егор Егорыч и Юлия Матвеевна у себя? - спросил тот.
- У себя-с!.. Как вас всего измочило!.. Пожалуй, простудитесь! -
произнес старик с участием.
- Во всю жизнь мою еще никогда не простуживался, - отвечал, усмехаясь,
молодой человек, сбрасывая шинель и калоши, причем оказалось, что он был в
щеголеватом черном сюртуке и, имея какие-то чересчур уж открытые воротнички
у сорочки, всей своей наружностью, за исключением голубых глаз и
некрасивого, толстоватого носа, мало напоминал русского, а скорее смахивал
на итальянца; волосы молодой человек имел густые, вьющиеся и приподнятые
вверх; небольшие и сильно нафабренные усики лежали у него на губах, как бы
две приклеенные раковинки, а также на подобную приклеенную раковинку
походила и эспаньолка его.
- А тут я ничего? - продолжал молодой человек, показывая на платье
свое.
- Тут франты! - говорил Антип Ильич, спеша обтереть немного
загрязнившееся платье у гостя.
Опрятность Антип Ильич ставил превыше многих добродетелей человеческих.
Когда молодой человек, отпущенный, наконец, старым камердинером, вошел
в залу, его с оника встретила Муза, что было и не мудрено, потому что она
целые дни проводила в зале под предлогом якобы игры на фортепьяно, на
котором, впрочем, играла немного и все больше смотрела в окно, из которого
далеко было видно, кто едет по дороге к Кузьмищеву.
- Ах, это вы!.. Вот кт
нет; первая есть четвероугольник, а вторая все-таки круг, многоугольник, и
он в чистом виде существует только в нашем уме; это - прирожденное нам
понятие из мира духовного, и Сен-Мартен главным образом хочет показать в
этих цифрах, как невещественные точка и линия сливаются с вещественными
треугольником и кругом, хотя то и другие никогда не утрачивают своих
различий. Впрочем, как бы там ни было, всей этой части учения Сен-Мартена я
никогда не придавал особенного значения. - Остроумия, если хотите, много, но
и только.
- Кабалистика! - заметил Сверстов.
- По-моему, кабалистические цифры имеют глубокое значение, это уж я
знаю по собственному опыту! - произнесла gnadige Frau.
- А именно? - спросил ее Егор Егорыч.
- Именно: тринадцатого числа умерла мать моя, тринадцатого по новому
штилю скончался мой первый муж... восемнадцатого мы получили указ о переводе
нас из Ревеля.
- Эти цифры собственно апокалипсические! - перебил gnadige Frau Егор
Егорыч.
- Да, я это знаю, - продолжала та, - и говорю только, что эти цифры
были роковые для меня в моей жизни.
Начавшиеся таким образом беседования стали повторяться каждодневно, а
время между тем шло своим порядком: жаркое и сухое лето сменилось холодною и
ненастною осенью. В одно утро, когда дождь ливмя лил и когда бы хороший
хозяин собаки на двор не выгнал, Антип Ильич, сидевший в своей комнатке
рядом с передней и бывший весь погружен в чтение "Сионского вестника"{223},
услыхал вдруг колокольцы, которые все ближе и ближе раздавались, и наконец
ясно было, что кто-то подъехал к парадному крыльцу. Антип Ильич оставил свое
занятие и вышел навстречу к приехавшему гостю, который с виду оказался
молодым человеком и уже всходил по лестнице, будучи весь закидан грязью.
Антип Ильич, вероятно, знал этого гостя, потому что, поклонившись вежливо,
отворил перед ним дверь в переднюю.
- Егор Егорыч и Юлия Матвеевна у себя? - спросил тот.
- У себя-с!.. Как вас всего измочило!.. Пожалуй, простудитесь! -
произнес старик с участием.
- Во всю жизнь мою еще никогда не простуживался, - отвечал, усмехаясь,
молодой человек, сбрасывая шинель и калоши, причем оказалось, что он был в
щеголеватом черном сюртуке и, имея какие-то чересчур уж открытые воротнички
у сорочки, всей своей наружностью, за исключением голубых глаз и
некрасивого, толстоватого носа, мало напоминал русского, а скорее смахивал
на итальянца; волосы молодой человек имел густые, вьющиеся и приподнятые
вверх; небольшие и сильно нафабренные усики лежали у него на губах, как бы
две приклеенные раковинки, а также на подобную приклеенную раковинку
походила и эспаньолка его.
- А тут я ничего? - продолжал молодой человек, показывая на платье
свое.
- Тут франты! - говорил Антип Ильич, спеша обтереть немного
загрязнившееся платье у гостя.
Опрятность Антип Ильич ставил превыше многих добродетелей человеческих.
Когда молодой человек, отпущенный, наконец, старым камердинером, вошел
в залу, его с оника встретила Муза, что было и не мудрено, потому что она
целые дни проводила в зале под предлогом якобы игры на фортепьяно, на
котором, впрочем, играла немного и все больше смотрела в окно, из которого
далеко было видно, кто едет по дороге к Кузьмищеву.
- Ах, это вы!.. Вот кт