вашей; он тащит какую-то картину! - сказал
Сергей Степаныч, едва кивнувший Крапчику головой на низкий поклон того.
Вслед за тем вошел и названный Федор Иваныч в вицмундире, с лицом
румяным, свежим и, по своим летам, а равно и по скромным манерам,
обнаруживавший в себе никак не выше департаментского вице-директора. В руках
он действительно держал масляной работы картину в золотой раме.
- Я чуть-чуть не запоздал и вот по какой причине! - начал он с приятной
улыбкой и кладя на стол перед князем картину.
- Евангелист Иоанн, как вы говорили! - сказал тот, всматриваясь своими
больными глазами в картину.
- Иоанн евангелист... и что дорого: собственной работы Доминикино{179}!
- доложил с заметным торжеством Федор Иваныч.
- Но где же вы сумели достать это? - вмешался в разговор Сергей
Степаныч. - Подлинный Доминикино, я думаю, очень редок!
- Нет, не редок, - скромно возразил ему Федор Иваныч, - и
доказательство тому: я картину эту нашел в маленькой лавчонке на Щукином
дворе посреди разного хлама и, не дав, конечно, понять торговцу, какая это
вещь, купил ее за безделицу, и она была, разумеется, в ужасном виде, так что
я отдал ее реставратору, от которого сейчас только и получил... Картину эту,
- продолжал он, обращаясь к князю, - я просил бы, ваше сиятельство, принять
от меня в дар, как изъявление моею глубокого уважения к вам.
- Но, милейший Федор Иваныч, - произнес несколько даже сконфуженный
князь, - вы сами любитель, и зачем же вы лишаете себя этой картины?
- Я, ваше сиятельство, начинаю собирать только русских художников! -
объяснил Федор Иваныч.
- Русских художников! - воскликнул Сергей Степаныч. - Но где же они?..
По-моему, русских художников еще нет.
- Нет-с, есть! - произнес опять с приятной улыбкой Федор Иваныч.
- Но что же вы, однако, имеете из их произведений? - допытывался Сергей
Степаныч.
- Мало, конечно, - отвечал Федор Иваныч, севший по движению руки князя.
- Есть у меня очень хорошая картина: "Петербург в лунную ночь" -
Воробьева{180}!.. потом "Богоматерь с предвечным младенцем и Иоанном
Крестителем" - Боровиковского{180}...
- Но разве это православная божья матерь? - перебил его Сергей
Степаныч. - У нас она никогда не рисуется с Иоанном Крестителем; это
мадонна!
- Мало, что мадонна, но даже копия, написанная с мадонны
Корреджио{180}, и я разумею не русскую собственно школу, а только говорю,
что желал бы иметь у себя исключительно художников русских по происхождению
своему и по воспитанию.
- А, то другое дело! - сказал с важностью Сергей Степаныч. - Даровитые
художники у нас есть, я не спорю, но оригинальных нет, да не знаю, и будут
ли они!
- Даровитых много, - подтвердил и князь, - что, как мне известно,
чрезвычайно радует государя!.. Но, однако, постойте, Федор Иваныч, -
продолжал он, потерев свой лоб под зонтиком, - чем же я вас возблагодарю за
ваш подарок?
Федор Иваныч зарумянился при этом еще более.
- Одним бы сокровищем вы больше всего меня осчастливили, - сказал он,
поникая головой, - если бы позволили списать портрет с себя для моей
маленькой галереи.
- Готов... когда хотите... во всякое время!.. - говорил князь. - Только
какому же художнику поручить это?
- Брюллову{180}, полагаю! - отвечал Федор Иваныч.
- Непременно ему! -
Сергей Степаныч, едва кивнувший Крапчику головой на низкий поклон того.
Вслед за тем вошел и названный Федор Иваныч в вицмундире, с лицом
румяным, свежим и, по своим летам, а равно и по скромным манерам,
обнаруживавший в себе никак не выше департаментского вице-директора. В руках
он действительно держал масляной работы картину в золотой раме.
- Я чуть-чуть не запоздал и вот по какой причине! - начал он с приятной
улыбкой и кладя на стол перед князем картину.
- Евангелист Иоанн, как вы говорили! - сказал тот, всматриваясь своими
больными глазами в картину.
- Иоанн евангелист... и что дорого: собственной работы Доминикино{179}!
- доложил с заметным торжеством Федор Иваныч.
- Но где же вы сумели достать это? - вмешался в разговор Сергей
Степаныч. - Подлинный Доминикино, я думаю, очень редок!
- Нет, не редок, - скромно возразил ему Федор Иваныч, - и
доказательство тому: я картину эту нашел в маленькой лавчонке на Щукином
дворе посреди разного хлама и, не дав, конечно, понять торговцу, какая это
вещь, купил ее за безделицу, и она была, разумеется, в ужасном виде, так что
я отдал ее реставратору, от которого сейчас только и получил... Картину эту,
- продолжал он, обращаясь к князю, - я просил бы, ваше сиятельство, принять
от меня в дар, как изъявление моею глубокого уважения к вам.
- Но, милейший Федор Иваныч, - произнес несколько даже сконфуженный
князь, - вы сами любитель, и зачем же вы лишаете себя этой картины?
- Я, ваше сиятельство, начинаю собирать только русских художников! -
объяснил Федор Иваныч.
- Русских художников! - воскликнул Сергей Степаныч. - Но где же они?..
По-моему, русских художников еще нет.
- Нет-с, есть! - произнес опять с приятной улыбкой Федор Иваныч.
- Но что же вы, однако, имеете из их произведений? - допытывался Сергей
Степаныч.
- Мало, конечно, - отвечал Федор Иваныч, севший по движению руки князя.
- Есть у меня очень хорошая картина: "Петербург в лунную ночь" -
Воробьева{180}!.. потом "Богоматерь с предвечным младенцем и Иоанном
Крестителем" - Боровиковского{180}...
- Но разве это православная божья матерь? - перебил его Сергей
Степаныч. - У нас она никогда не рисуется с Иоанном Крестителем; это
мадонна!
- Мало, что мадонна, но даже копия, написанная с мадонны
Корреджио{180}, и я разумею не русскую собственно школу, а только говорю,
что желал бы иметь у себя исключительно художников русских по происхождению
своему и по воспитанию.
- А, то другое дело! - сказал с важностью Сергей Степаныч. - Даровитые
художники у нас есть, я не спорю, но оригинальных нет, да не знаю, и будут
ли они!
- Даровитых много, - подтвердил и князь, - что, как мне известно,
чрезвычайно радует государя!.. Но, однако, постойте, Федор Иваныч, -
продолжал он, потерев свой лоб под зонтиком, - чем же я вас возблагодарю за
ваш подарок?
Федор Иваныч зарумянился при этом еще более.
- Одним бы сокровищем вы больше всего меня осчастливили, - сказал он,
поникая головой, - если бы позволили списать портрет с себя для моей
маленькой галереи.
- Готов... когда хотите... во всякое время!.. - говорил князь. - Только
какому же художнику поручить это?
- Брюллову{180}, полагаю! - отвечал Федор Иваныч.
- Непременно ему! -