ал вместе с нею.
- Oh, je disais qu'il a du coeur! - воскликнул он, указывая на меня
Анне Андреевне.
- Но как же вы поздоровели, князь, какой у вас прекрасный, свежий,
здоровый вид! - заметил я. Увы! все было наоборот: это была мумия, а я так
только сказал, чтоб его ободрить.
- N'est-ce pas, n'est-ce pas? - радостно повторял он. - О, я
удивительно поправился здоровьем.
- Однако кушайте ваш чай, и если дадите и мне чашку, то и я выпью с
вами.
- И чудесно! "Будем пить и наслаждаться..." или как это там, есть такие
стихи. Анна Андреевна, дайте ему чаю, il prend toujours par les
sentiments... дайте нам чаю, милая.
Анна Андреевна подала чаю, но вдруг обратилась ко мне и начала с
чрезвычайною торжественностью.
- Аркадий Макарович, мы оба, я и благодетель мой, князь Николай
Иванович, приютились у вас. Я считаю, что мы приехали к вам, к вам одному, и
оба просим у вас убежища. Вспомните, что почти вся судьба этого святого,
этого благороднейшего и обиженного человека в руках ваших... Мы ждем решения
от вашего правдивого сердца!
Но она не могла докончить; князь пришел в ужас и почти задрожал от
испуга:
- Aprиs, aprиs, n'est-ce pas? Chиre amie! - повторял он, подымая к ней
руки.
Не могу выразить, как неприятно подействовала и на меня ее выходка. Я
ничего не ответил и удовольствовался лишь холодным и важным поклоном; затем
сел за стол и даже нарочно заговорил о другом, о каких-то глупостях, начал
смеяться и острить... Старик был видимо мне благодарен и восторженно
развеселился. Но его веселие, хотя и восторженное, видимо было какое-то
непрочное и моментально могло смениться совершенным упадком духа; это было
ясно с первого взгляда.
- Cher enfant, я слышал, ты был болен... Ах, pardon! ты, я слышал, все
время занимался спиритизмом?
- И не думал, - улыбнулся я.
- Нет? А кто же мне говорил про спи-ри-тизм?
- Это вам здешний чиновник, Петр Ипполитович, давеча говорил, -
объяснила Анна Андреевна. - Он очень веселый человек и знает множество
анекдотов; хотите, я позову?
- Oui, oui, il est charmant... знает анекдоты, но лучше позовем потом.
Мы позовем его, и он нам все расскажет; mais aprиs. Представь, давеча стол
накрывают, а он и говорит: не беспокойтесь, не улетит, мы - не спириты.
Неужто у спиритов столы летают?
- Право, не знаю; говорят, подымаются на всех ножках.
- Mais c'est terrible ce que tu dis, - поглядел он на меня испуганно.
- О, не беспокойтесь, это ведь - вздор.
- Я и сам говорю. Настасья Степановна Саломеева... ты ведь знаешь ее...
ах да, ты не знаешь ее... представь себе, она тоже верит в спиритизм и,
представьте себе, chиre enfant, - повернулся он к Анне Андреевне, - я ей и
говорю: в министерствах ведь тоже столы стоят, и на них по восьми пар
чиновничьих рук лежат, все бумаги пишут, - так отчего ж там-то столы не
пляшут? Вообрази, вдруг запляшут! бунт столов в министерстве финансов или
народного просвещения - этого недоставало!
- Какие вы по-прежнему милые вещи говорите, князь, - воскликнул я,
стараясь искренно рассмеяться.
- N'est-ce pas? je ne parle pas trop, mais je dis bien.
- Я приведу Петра Ипполитовича, - встала Анна Андреевна. Удовольствие
засияло в лице ее: судя по тому, что я так ласков к старику, она
обрадовалась. Но ли
- Oh, je disais qu'il a du coeur! - воскликнул он, указывая на меня
Анне Андреевне.
- Но как же вы поздоровели, князь, какой у вас прекрасный, свежий,
здоровый вид! - заметил я. Увы! все было наоборот: это была мумия, а я так
только сказал, чтоб его ободрить.
- N'est-ce pas, n'est-ce pas? - радостно повторял он. - О, я
удивительно поправился здоровьем.
- Однако кушайте ваш чай, и если дадите и мне чашку, то и я выпью с
вами.
- И чудесно! "Будем пить и наслаждаться..." или как это там, есть такие
стихи. Анна Андреевна, дайте ему чаю, il prend toujours par les
sentiments... дайте нам чаю, милая.
Анна Андреевна подала чаю, но вдруг обратилась ко мне и начала с
чрезвычайною торжественностью.
- Аркадий Макарович, мы оба, я и благодетель мой, князь Николай
Иванович, приютились у вас. Я считаю, что мы приехали к вам, к вам одному, и
оба просим у вас убежища. Вспомните, что почти вся судьба этого святого,
этого благороднейшего и обиженного человека в руках ваших... Мы ждем решения
от вашего правдивого сердца!
Но она не могла докончить; князь пришел в ужас и почти задрожал от
испуга:
- Aprиs, aprиs, n'est-ce pas? Chиre amie! - повторял он, подымая к ней
руки.
Не могу выразить, как неприятно подействовала и на меня ее выходка. Я
ничего не ответил и удовольствовался лишь холодным и важным поклоном; затем
сел за стол и даже нарочно заговорил о другом, о каких-то глупостях, начал
смеяться и острить... Старик был видимо мне благодарен и восторженно
развеселился. Но его веселие, хотя и восторженное, видимо было какое-то
непрочное и моментально могло смениться совершенным упадком духа; это было
ясно с первого взгляда.
- Cher enfant, я слышал, ты был болен... Ах, pardon! ты, я слышал, все
время занимался спиритизмом?
- И не думал, - улыбнулся я.
- Нет? А кто же мне говорил про спи-ри-тизм?
- Это вам здешний чиновник, Петр Ипполитович, давеча говорил, -
объяснила Анна Андреевна. - Он очень веселый человек и знает множество
анекдотов; хотите, я позову?
- Oui, oui, il est charmant... знает анекдоты, но лучше позовем потом.
Мы позовем его, и он нам все расскажет; mais aprиs. Представь, давеча стол
накрывают, а он и говорит: не беспокойтесь, не улетит, мы - не спириты.
Неужто у спиритов столы летают?
- Право, не знаю; говорят, подымаются на всех ножках.
- Mais c'est terrible ce que tu dis, - поглядел он на меня испуганно.
- О, не беспокойтесь, это ведь - вздор.
- Я и сам говорю. Настасья Степановна Саломеева... ты ведь знаешь ее...
ах да, ты не знаешь ее... представь себе, она тоже верит в спиритизм и,
представьте себе, chиre enfant, - повернулся он к Анне Андреевне, - я ей и
говорю: в министерствах ведь тоже столы стоят, и на них по восьми пар
чиновничьих рук лежат, все бумаги пишут, - так отчего ж там-то столы не
пляшут? Вообрази, вдруг запляшут! бунт столов в министерстве финансов или
народного просвещения - этого недоставало!
- Какие вы по-прежнему милые вещи говорите, князь, - воскликнул я,
стараясь искренно рассмеяться.
- N'est-ce pas? je ne parle pas trop, mais je dis bien.
- Я приведу Петра Ипполитовича, - встала Анна Андреевна. Удовольствие
засияло в лице ее: судя по тому, что я так ласков к старику, она
обрадовалась. Но ли