чно лунного
света, а я без солнца не могу. Особенно после сейфа...
- Но там обходился?
- Куда денешься?! Я там такое видел... говорить не хочется. Ты понять
не сможешь.
- Ну, в рот меня каляпатя! - обиделся Малина. - Такой умный фраер!
Такой умный, что только в cei^e сидеть может.
- Не залупайся. Сам врубиться не могу: тело-на нарах, а то, что
внутри... душа, она смотрит на все это, как я на тебя.
- Подумаешь! Вольтанулся немного. Лева Лихой, что Вертилу замочил, два
года отсидел в одиночке. Вышел, начал с валенком сожительствовать, Юлей
его звать. У тебя еще хорошо обошлось. Стой-ка! Никак опять волки?
Вдалеке появились едва различимые огоньки. Они светились призрачным,
расплывчатым светом, как кусочки белого мрамора на дне омута в ясный день.
- Таежный, - сказал Упоров.
-- Побегали, пора работать, - голос Дениса потерял обычную
шаловливость, даже ломался от волнения. - Если здесь не пофартит...
Вор спрятал под мышки замерзшие ладони, спросил вроде бы без всякой
связи:
- Ты в Бога веришь?
- Зачем тебе знать?! Да и сам по-разному думаю...
- Хочу, чтоб ты усек: в поселке Он - наш главный подельник. Больше
надеяться не на кого. Если изловимся-пощады не жди: Пельмень концы
отрубил. Грохнул! Будем вместе приводить в порядок Млечный Путь.
Нравится мне это название.
Денис сунул наган во внутренний карман бушлата, перевел дыхание, словно
поднимался в гору.
- Давай малость похаваем, опосля-бомбанем кассу и рвем когти до
стойбища якутов. За деньги Серафим увезет нас куда надо.
- Кто такой?
- Темный бес. Всякое за него болтают, но выбирать не из чего. Тут уж
кто кого сгребет, тот того и любит.
Деньг.'!...
- У нас есть деньги.
- Думаешь, мне хочется подставлять голову под пули из-за грязных
бумажек?! Серафим знает настоящую цену нашим головам. Он ее запросит.
Огни поселка медленно надвигались на беглецов, и снова они, не
сговариваясь, начали говорить шепотом.
- Контора там, - указал Денис в сторону двухэтажного здания.
- Ты здесь бывал?
- Нет. Раз флаг и фонарь, значит, контора.
Зэки свернули в проулок, загаженный кучами смерзшихся помоев, гюкрались
вдоль забора, не выпуская из рук пистолетов. Проулок оказался "глухим". Он
упирался в пекарню. Пришлось одолевать забор, чтобы попасть на соседнюю
улицу. По мерзлой земле шли шумновато, но собаки взбрехнули только раз, да
и то для порядка.
Часовой у конторы был виден издалека. Он сидел на завалинке,
завернувшись в огромный тулуп, и курил.
- Поговори с ним, Вадик! - шепнул Малина. - Я брошу камень, а ты
успевай. Стрелять ему никак нельзя.
Сомнения ушли. Он ощутил себя способным перехитрить человека с
винтовкой. Пошел, осторожно ступая по скользкой дороге, и смрад черной
свечи на мгновение перебил устойчивые запахи помойки.
Стук камня о завалинку как-то не очень всполошил часового. Он лениво
высунул голову из воротника, стал похож на хищную птицу, выглядывающую из
гнезда.
Часовой посмотрел туда, где родился звук, в тот момент под ногой зэка
хрустнул ледок. Поднятый воротник помешал сторожу быстро оценить
опасность. Упоров бил по испуганному лицу с нужной дистанции, как на
тренировке:
- Тресь!
Часовой ударился затылком о мерзлую землю, но зэк на всякий случай
стукнул его еще разок.
- Оттащи товарища от света, - на ходу приказал Малина и плечом высадил
окно.
...В конторе пахло сгоревшим углем, бумажным клеем, в общем, чем всегда
пахнет во вс
света, а я без солнца не могу. Особенно после сейфа...
- Но там обходился?
- Куда денешься?! Я там такое видел... говорить не хочется. Ты понять
не сможешь.
- Ну, в рот меня каляпатя! - обиделся Малина. - Такой умный фраер!
Такой умный, что только в cei^e сидеть может.
- Не залупайся. Сам врубиться не могу: тело-на нарах, а то, что
внутри... душа, она смотрит на все это, как я на тебя.
- Подумаешь! Вольтанулся немного. Лева Лихой, что Вертилу замочил, два
года отсидел в одиночке. Вышел, начал с валенком сожительствовать, Юлей
его звать. У тебя еще хорошо обошлось. Стой-ка! Никак опять волки?
Вдалеке появились едва различимые огоньки. Они светились призрачным,
расплывчатым светом, как кусочки белого мрамора на дне омута в ясный день.
- Таежный, - сказал Упоров.
-- Побегали, пора работать, - голос Дениса потерял обычную
шаловливость, даже ломался от волнения. - Если здесь не пофартит...
Вор спрятал под мышки замерзшие ладони, спросил вроде бы без всякой
связи:
- Ты в Бога веришь?
- Зачем тебе знать?! Да и сам по-разному думаю...
- Хочу, чтоб ты усек: в поселке Он - наш главный подельник. Больше
надеяться не на кого. Если изловимся-пощады не жди: Пельмень концы
отрубил. Грохнул! Будем вместе приводить в порядок Млечный Путь.
Нравится мне это название.
Денис сунул наган во внутренний карман бушлата, перевел дыхание, словно
поднимался в гору.
- Давай малость похаваем, опосля-бомбанем кассу и рвем когти до
стойбища якутов. За деньги Серафим увезет нас куда надо.
- Кто такой?
- Темный бес. Всякое за него болтают, но выбирать не из чего. Тут уж
кто кого сгребет, тот того и любит.
Деньг.'!...
- У нас есть деньги.
- Думаешь, мне хочется подставлять голову под пули из-за грязных
бумажек?! Серафим знает настоящую цену нашим головам. Он ее запросит.
Огни поселка медленно надвигались на беглецов, и снова они, не
сговариваясь, начали говорить шепотом.
- Контора там, - указал Денис в сторону двухэтажного здания.
- Ты здесь бывал?
- Нет. Раз флаг и фонарь, значит, контора.
Зэки свернули в проулок, загаженный кучами смерзшихся помоев, гюкрались
вдоль забора, не выпуская из рук пистолетов. Проулок оказался "глухим". Он
упирался в пекарню. Пришлось одолевать забор, чтобы попасть на соседнюю
улицу. По мерзлой земле шли шумновато, но собаки взбрехнули только раз, да
и то для порядка.
Часовой у конторы был виден издалека. Он сидел на завалинке,
завернувшись в огромный тулуп, и курил.
- Поговори с ним, Вадик! - шепнул Малина. - Я брошу камень, а ты
успевай. Стрелять ему никак нельзя.
Сомнения ушли. Он ощутил себя способным перехитрить человека с
винтовкой. Пошел, осторожно ступая по скользкой дороге, и смрад черной
свечи на мгновение перебил устойчивые запахи помойки.
Стук камня о завалинку как-то не очень всполошил часового. Он лениво
высунул голову из воротника, стал похож на хищную птицу, выглядывающую из
гнезда.
Часовой посмотрел туда, где родился звук, в тот момент под ногой зэка
хрустнул ледок. Поднятый воротник помешал сторожу быстро оценить
опасность. Упоров бил по испуганному лицу с нужной дистанции, как на
тренировке:
- Тресь!
Часовой ударился затылком о мерзлую землю, но зэк на всякий случай
стукнул его еще разок.
- Оттащи товарища от света, - на ходу приказал Малина и плечом высадил
окно.
...В конторе пахло сгоревшим углем, бумажным клеем, в общем, чем всегда
пахнет во вс