ще не остыл после
убийства автоматчика и желал продолжения...
- Тимофей! - вытянулся перед ним ефрейтор. - Жить я хочу. Не убивайте
меня, дяденька!
- Застрели эту падаль и живи!
- Да нет... этого нельзя делать, - он смотрел завороженно на протянутый
ему ТТ. - Не могу я, дяденька.
Кто же меня потома пощадит за такое злодейство?!
Чалдон воткнул в зад белобрысого нож.
- А! А! Не надоть, дяденька!
- Целься, сука! В лоб целься!
- Как же так?! - ефрейтор все еще не мог прикоснуться к оружию. - Не
хочу я! У меня мама одна-одинешенька, пощадите, дяденька!
Он все время обращался к Пельменю, словно чувствовал, что судьба его
находится в руках этого безжалостного человека.
- Обожди, Тимофей. Не блажи, - попросил все осознавший старшина. - Дай
поднимуся. Негоже фронтовику лежмя умирать.
Поднимался он тяжело, но без стона, сцепив замком зубы.
- Вроде все, - сказал он, опираясь на голый ствол лиственницы. - В
сердце целься, Тимофей. Это мой приказ!
- Да не могу я! - опять запричитал ефрейтор. - Ой, Боженька-Боже! Как
же так можно?!
Вадим глянул на Дениса Малинина, зло захлопнул капот машины и сказал:
- Одумайся, Денис!
- Ну же, ну! Ткни его еще раз, Чалдон, чтоб не сомневался!
- Не надо, мужики! - попросил старшина. - Малого хоть пожалейте. Ты,
Тимофей, стреляй. Одна нога ведь...
И начинало уже казаться-сейчас будет выстрел, но Малина шагнул к
ефрейтору, вырвал из его руки пистолет, рукояткой наотмашь ударил в
челюсть. Тимофей грохнулся спиной на землю, схватившись руками за лицо.
- Все-в машину! Цирк устроили! Прощай, старшина. Шутка была глупой.
- Очко жмет, Малина?! - Пельмень крутнул пистолет вокруг указательного
пальца, ловко поймал рукоятку. - Кого щадишь?!
- Я сказал-в машину! Не перечь мне, Шурик!
Они уже захлопнули дверцы, уже взревел мотор, когда раздались два
выстрела подряд, и старшина, скрючившись, осел на жухлую траву. Третью
пулю Пельмень послал ему точно в лоб.
- Уважаю только мертвых ментов. Живых не терплю! - Пельмень смерил
Дениса оценивающим взглядом, устраиваясь на заднем сиденье. - Ну, чо ты, в
рот меня кормить! Чо ты лупишься?! Замазал вас всех и себя тоже. Никто
теперь не проканает чистеньким! Две мокрухи хватит на всех!
Малина опустил сверкнувшие недобром глаза и пожал плечами. Он бы успел
выстрелить раньше Пельменя, но как быть с лишним мешком?..
- Поехали, - произнес сквозь зубы Денис.
А Пельмень, уже держа пистолет в боевом положении, продолжал рычать:
- Чтоб не кроили! Любого грохну, кто пасть откроет! Вор должен умереть
вором!
Вадим старался его не слушать, он думал о своем и не хогел умирать
вором. Вообще не хотел умирать.
Ну разве что неожиданно, чтоб не мучиться...
- Свет! Впереди-свет! - Малина выбросил вперед руку, затем рукояткой
нагана стукнул по голове впрягшегося Колоса. - Пригнись, Михаил! Пригнись,
сука, застрелю!
- Лесовоз, - успокоил Упоров заволновавшихся беглецов. - Больше трех
человек в кабину не войдет.
Он прижался вправо, повел машину по самому краю колеи. Громадная
"Татра", пахнув отработанной солярой, пронеслась мимо, быстро исчезая в
наступающих сумерках.
- Ты чо фары не включаешь?! - спросил все еще не успокоившийся
Пельмень. - Залетим куда-нибудь!
- Да пошел ты, животное! Не лезь нс в (HOI! дела!
Погонял мне и в зоне хватало!
- Ты! - Пельмень задохнулся от неожид;^:;;с-!"; дерзости фраера. - Ты!
Слышь, Малина, я его забочу. Пешком
убийства автоматчика и желал продолжения...
- Тимофей! - вытянулся перед ним ефрейтор. - Жить я хочу. Не убивайте
меня, дяденька!
- Застрели эту падаль и живи!
- Да нет... этого нельзя делать, - он смотрел завороженно на протянутый
ему ТТ. - Не могу я, дяденька.
Кто же меня потома пощадит за такое злодейство?!
Чалдон воткнул в зад белобрысого нож.
- А! А! Не надоть, дяденька!
- Целься, сука! В лоб целься!
- Как же так?! - ефрейтор все еще не мог прикоснуться к оружию. - Не
хочу я! У меня мама одна-одинешенька, пощадите, дяденька!
Он все время обращался к Пельменю, словно чувствовал, что судьба его
находится в руках этого безжалостного человека.
- Обожди, Тимофей. Не блажи, - попросил все осознавший старшина. - Дай
поднимуся. Негоже фронтовику лежмя умирать.
Поднимался он тяжело, но без стона, сцепив замком зубы.
- Вроде все, - сказал он, опираясь на голый ствол лиственницы. - В
сердце целься, Тимофей. Это мой приказ!
- Да не могу я! - опять запричитал ефрейтор. - Ой, Боженька-Боже! Как
же так можно?!
Вадим глянул на Дениса Малинина, зло захлопнул капот машины и сказал:
- Одумайся, Денис!
- Ну же, ну! Ткни его еще раз, Чалдон, чтоб не сомневался!
- Не надо, мужики! - попросил старшина. - Малого хоть пожалейте. Ты,
Тимофей, стреляй. Одна нога ведь...
И начинало уже казаться-сейчас будет выстрел, но Малина шагнул к
ефрейтору, вырвал из его руки пистолет, рукояткой наотмашь ударил в
челюсть. Тимофей грохнулся спиной на землю, схватившись руками за лицо.
- Все-в машину! Цирк устроили! Прощай, старшина. Шутка была глупой.
- Очко жмет, Малина?! - Пельмень крутнул пистолет вокруг указательного
пальца, ловко поймал рукоятку. - Кого щадишь?!
- Я сказал-в машину! Не перечь мне, Шурик!
Они уже захлопнули дверцы, уже взревел мотор, когда раздались два
выстрела подряд, и старшина, скрючившись, осел на жухлую траву. Третью
пулю Пельмень послал ему точно в лоб.
- Уважаю только мертвых ментов. Живых не терплю! - Пельмень смерил
Дениса оценивающим взглядом, устраиваясь на заднем сиденье. - Ну, чо ты, в
рот меня кормить! Чо ты лупишься?! Замазал вас всех и себя тоже. Никто
теперь не проканает чистеньким! Две мокрухи хватит на всех!
Малина опустил сверкнувшие недобром глаза и пожал плечами. Он бы успел
выстрелить раньше Пельменя, но как быть с лишним мешком?..
- Поехали, - произнес сквозь зубы Денис.
А Пельмень, уже держа пистолет в боевом положении, продолжал рычать:
- Чтоб не кроили! Любого грохну, кто пасть откроет! Вор должен умереть
вором!
Вадим старался его не слушать, он думал о своем и не хогел умирать
вором. Вообще не хотел умирать.
Ну разве что неожиданно, чтоб не мучиться...
- Свет! Впереди-свет! - Малина выбросил вперед руку, затем рукояткой
нагана стукнул по голове впрягшегося Колоса. - Пригнись, Михаил! Пригнись,
сука, застрелю!
- Лесовоз, - успокоил Упоров заволновавшихся беглецов. - Больше трех
человек в кабину не войдет.
Он прижался вправо, повел машину по самому краю колеи. Громадная
"Татра", пахнув отработанной солярой, пронеслась мимо, быстро исчезая в
наступающих сумерках.
- Ты чо фары не включаешь?! - спросил все еще не успокоившийся
Пельмень. - Залетим куда-нибудь!
- Да пошел ты, животное! Не лезь нс в (HOI! дела!
Погонял мне и в зоне хватало!
- Ты! - Пельмень задохнулся от неожид;^:;;с-!"; дерзости фраера. - Ты!
Слышь, Малина, я его забочу. Пешком