нтуешься! Договорились-все будет всветлую.
Упоров молча смотрел на Селигера, не скрывая кипевшей внутри ярости, и
вор увидел правду в слегка прищуренных глазах бывшего штурмана. Понял-тот
на пределе, и быстро сказал:
- Там были четыре золотых оклада с каменьями.
Три креста, один - с сумасшедшей ценности брильянтом. Царские червонцы
да горсточка алмазов. Цены такому богатству не сложишь. Ему нет цены по
нонешним меркам. Украл тот клад деловой комиссар Чикин. На допросе под
пытками у кого-то выведал. За собой возил, как болезнь, земле, и то
доверить боялся. Он был начальником лагеря на Берелехе, вместе с Гараниным
брали... Отдавая Богу душу на нарах в Бутырках, отдал и свою тайну
известному тебе. Фартовый, душеприказчику - Аркадию Ануфриевичу Львову...
- Не больно верится, - Упоров осторожно покрутил головой. - С такими
деньгами - обыкновенным начальником лагеря. Он ведь мог...
У окна снова мелькнула тень, и Роберт спросил без всякого страха, так
что Упоров не посмел его обмануть:
- Кто у тебя на васере?
- Фунт.
- Тогда надежно. Что касается вороватого комиссара, он имел все и без
золота. Личный друг колымского короля. У нормального человека мозгов не
хватит придумать их шикарную жизнь. Они ею жили... Ну, да это - прошлое.
Меня удивляет настоящее: как ты выжил? Промахнулся кто или так задумано?
- Во-первых, я еще не выжил. Во-вторых, сам удивляюсь.
- В - 1ретьих-ты настаиваешь на своих близких отношениях с Дьяком или
переиграем?
Упоров задумался, просчитывая все варианты опасного общения, сказал,
как о решенном:
- Пусть будет так: я Пиканору Евстафьевичу за те рыжие колечки
расскажу, а ты доложишь Важе Спиридоновичу о том, что Дьяк был посажены?.!
отцом на моей свадьбе.
- Сколько в том правды?
- Сто процентов. Свадьба игралась вчера в Доме культуры. На репетиции.
Полковнику могли уже доложить...
В мышиной полутьме кочегарки лицо Упорова внезапно озарилось внутренним
светом зреющего взрыва, стало лицом бойца, для которого все замкнулось на
долге. Пораженный вор приподнялся и чуть попятился вправо, прежде чем
спросить:
- Ты что? Ты что задумал, Фартовый?
- Открыться тебе, Роберт. Тайна у меня есть, которой ты поделишься со
своим полудурушным шефом...
Селигер пропустил обиду мимо ушей. Он силился улыбнуться, ничего не
получалось, кроме жалкой гримасы испугавшегося человека.
- Берадзе жив. Закрой рот и слушай! Тот самый, что списан полковником в
мертвецы. За это Морабели не похвалят и орден не дадут.
"Ах, Дьяк, Дьяк, как вовремя вспомнилась рассказанная тобой история,
рассказанная ни с того ни с сего, в благостную ли минуту, с расчетом
ли...".
- Круто берешь - не поверит. Я бы знал...
Твердые, отчетливые линии на лбу сделали лицо Упорова жестоким лицом
сознательного сатаниста; порченый вор осекся. Дыхание его стало неполным,
словно замороженным, готовым остановиться совсем.
- Имеешь железное право сказать об этом полковнику. будучи уверен -
хипиш он не поднимет.
- Случаем, не сам ли отмазал Художника? - шепотом спросил Роберт.
- Нет. Слушай сюда, он должен понять - если будет вести себя
неблагородно, эта мысль возникнет у его непосредственного начальства...
- От кого я мог узнать этот кидняк? Мент спросит.
- От Вадима Сергеевича Упорова.
Казалось, Селитер разделился в самом себе на два непримиримых человека
и они крепко повздорили между собой. Когда оба успокоились, вор проговорил:
- У тебя тяжелый
Упоров молча смотрел на Селигера, не скрывая кипевшей внутри ярости, и
вор увидел правду в слегка прищуренных глазах бывшего штурмана. Понял-тот
на пределе, и быстро сказал:
- Там были четыре золотых оклада с каменьями.
Три креста, один - с сумасшедшей ценности брильянтом. Царские червонцы
да горсточка алмазов. Цены такому богатству не сложишь. Ему нет цены по
нонешним меркам. Украл тот клад деловой комиссар Чикин. На допросе под
пытками у кого-то выведал. За собой возил, как болезнь, земле, и то
доверить боялся. Он был начальником лагеря на Берелехе, вместе с Гараниным
брали... Отдавая Богу душу на нарах в Бутырках, отдал и свою тайну
известному тебе. Фартовый, душеприказчику - Аркадию Ануфриевичу Львову...
- Не больно верится, - Упоров осторожно покрутил головой. - С такими
деньгами - обыкновенным начальником лагеря. Он ведь мог...
У окна снова мелькнула тень, и Роберт спросил без всякого страха, так
что Упоров не посмел его обмануть:
- Кто у тебя на васере?
- Фунт.
- Тогда надежно. Что касается вороватого комиссара, он имел все и без
золота. Личный друг колымского короля. У нормального человека мозгов не
хватит придумать их шикарную жизнь. Они ею жили... Ну, да это - прошлое.
Меня удивляет настоящее: как ты выжил? Промахнулся кто или так задумано?
- Во-первых, я еще не выжил. Во-вторых, сам удивляюсь.
- В - 1ретьих-ты настаиваешь на своих близких отношениях с Дьяком или
переиграем?
Упоров задумался, просчитывая все варианты опасного общения, сказал,
как о решенном:
- Пусть будет так: я Пиканору Евстафьевичу за те рыжие колечки
расскажу, а ты доложишь Важе Спиридоновичу о том, что Дьяк был посажены?.!
отцом на моей свадьбе.
- Сколько в том правды?
- Сто процентов. Свадьба игралась вчера в Доме культуры. На репетиции.
Полковнику могли уже доложить...
В мышиной полутьме кочегарки лицо Упорова внезапно озарилось внутренним
светом зреющего взрыва, стало лицом бойца, для которого все замкнулось на
долге. Пораженный вор приподнялся и чуть попятился вправо, прежде чем
спросить:
- Ты что? Ты что задумал, Фартовый?
- Открыться тебе, Роберт. Тайна у меня есть, которой ты поделишься со
своим полудурушным шефом...
Селигер пропустил обиду мимо ушей. Он силился улыбнуться, ничего не
получалось, кроме жалкой гримасы испугавшегося человека.
- Берадзе жив. Закрой рот и слушай! Тот самый, что списан полковником в
мертвецы. За это Морабели не похвалят и орден не дадут.
"Ах, Дьяк, Дьяк, как вовремя вспомнилась рассказанная тобой история,
рассказанная ни с того ни с сего, в благостную ли минуту, с расчетом
ли...".
- Круто берешь - не поверит. Я бы знал...
Твердые, отчетливые линии на лбу сделали лицо Упорова жестоким лицом
сознательного сатаниста; порченый вор осекся. Дыхание его стало неполным,
словно замороженным, готовым остановиться совсем.
- Имеешь железное право сказать об этом полковнику. будучи уверен -
хипиш он не поднимет.
- Случаем, не сам ли отмазал Художника? - шепотом спросил Роберт.
- Нет. Слушай сюда, он должен понять - если будет вести себя
неблагородно, эта мысль возникнет у его непосредственного начальства...
- От кого я мог узнать этот кидняк? Мент спросит.
- От Вадима Сергеевича Упорова.
Казалось, Селитер разделился в самом себе на два непримиримых человека
и они крепко повздорили между собой. Когда оба успокоились, вор проговорил:
- У тебя тяжелый