й хозяин
обратился. Старый уже, мыслит, однако, правильно. Будешь ехать домой^
прикинь все, взвесь. Любая твоя ошибка может привести к непоправимому.
Надо знать-на кого опереться.
За всей многозначительностью произнесенных слов зэк улавливал
внутреннюю растерянность некогда грозного чекиста, словно они
разговаривали не в надежной тюрьме, а где-нибудь на Приморском бульваре и
у Важи Спиридоновича не было при себе пистолета.
"Вас оттолкнули от власти, а кто вы без нее? - зэк сидел с опущенными в
пол глазами. - Может быть, я - ваш последний козырь? Липовый, но вы об
этом, к счастью, не догадываетесь!"
- ...Мне осталось три года до пенсии. У тебя впереди - целая жизнь. Ее
надо жить, а не существовать.
Унижение дается начальнику отдела борьбы с бандитизмом непросто, и это
нельзя спрятать от человека, караулящего свой шанс на приобретение свободы.
"Прежним он уже не станет, - рассуждал немного успокоенный зэк, - он
может стать только хитрее, но не опаснее".
Разочарование не заставило себя ждать...
- Стой! - приказал плотный, по-видимому, очень сильный тяжелый
крестьянской силой старшина. Подошел к черному "воронку", распахнул
дверцы, а после, позвав к себе сержанта, что-то ему объяснил. Сержант
кивнул, и тогда старшина позвал к себе зэка.
- Азизов! - крикнул из окна Морабели. - Что вы там возитесь?!
- Уже отправляем, товарищ полковник. Задержка с остальным контингентом.
Немного погодя появился сержант, посланный старшиной за "остальным
контингентом". Он почти бегом гнал перед собой трех зэков, они тоже были в
наручниках. Зэки быстро впрыгнули в "воронок", один из них наступил
Упорову на ногу.
- Осторожней шевели копытами, - попросил Вадим.
- Молчи, пидор! - небрежно раздалось в ответ.
Вадим двумя руками поймал за воротник нахала, но тут же получил пинок в
колено от другого зэка и увидел оскаленные зубы, словно тот собирался его
укусить.
"Опять западня!" - Вадим хотел ответить на этот пинок. И тогда третий
зэк, лица которого он не успел разглядеть, сказал:
- Сядь, Аполлон! Совсем не обязательно стараться выполнять ментовский
заказ. И ты сядь, Фартовый!
Голос был спокойный, властный. Особенно хорошо сыграна властность: она
словно дарована обладателю;
голоса самой природой. Все сели в напряженном ожидании. Упоров
всматривался в человека с таким значительным баритоном, стараясь
вспомнить, где он мог видеть это не рядовое, надменное лицо с косыми
складками над тонкой переносицей и резко очерченными ноздрями.
- Мы приходили за твоими руками, - напомнил человек.
- Ты был с Салаваром. Как же он тебя окликнул?
Митрофан? Митяй? Мирон! Ты - Мирон!
- Не говорю-"здравствуй": мне приятно видеть тебя без культей. Но рук
ты лишишься.
- Фартовый, - неожиданно вмешался тот, кто пнул его по колену, - на
Берелехе я кончил трех воров, четвертого не дорезал. Как считаешь - должны
меня того...
- О чем ты говоришь?! - с издевательским возмущением возразил Упоров. -
Ни в коем случае: ты же четвертого не дорезал!
Аполлон подумал и сказал:
- Глохни, фраерское отродье!
- Рискуешь, - предупредил его Мирон. - Он бьет так, что голова
прилипает к заднице, а уши находят в Аргентине.
Аполлон вопросительно сощурился.
- Да нет, это не лагерь, - покачал головой Мирон, - есть такая страна в
Южной Америке. Вообще, сиди и слушай. Ты продолжаешь водиться с ворами,
Фартовый?
Упоров не стал отвечать, перевел взгляд на третьего зэка, породи
обратился. Старый уже, мыслит, однако, правильно. Будешь ехать домой^
прикинь все, взвесь. Любая твоя ошибка может привести к непоправимому.
Надо знать-на кого опереться.
За всей многозначительностью произнесенных слов зэк улавливал
внутреннюю растерянность некогда грозного чекиста, словно они
разговаривали не в надежной тюрьме, а где-нибудь на Приморском бульваре и
у Важи Спиридоновича не было при себе пистолета.
"Вас оттолкнули от власти, а кто вы без нее? - зэк сидел с опущенными в
пол глазами. - Может быть, я - ваш последний козырь? Липовый, но вы об
этом, к счастью, не догадываетесь!"
- ...Мне осталось три года до пенсии. У тебя впереди - целая жизнь. Ее
надо жить, а не существовать.
Унижение дается начальнику отдела борьбы с бандитизмом непросто, и это
нельзя спрятать от человека, караулящего свой шанс на приобретение свободы.
"Прежним он уже не станет, - рассуждал немного успокоенный зэк, - он
может стать только хитрее, но не опаснее".
Разочарование не заставило себя ждать...
- Стой! - приказал плотный, по-видимому, очень сильный тяжелый
крестьянской силой старшина. Подошел к черному "воронку", распахнул
дверцы, а после, позвав к себе сержанта, что-то ему объяснил. Сержант
кивнул, и тогда старшина позвал к себе зэка.
- Азизов! - крикнул из окна Морабели. - Что вы там возитесь?!
- Уже отправляем, товарищ полковник. Задержка с остальным контингентом.
Немного погодя появился сержант, посланный старшиной за "остальным
контингентом". Он почти бегом гнал перед собой трех зэков, они тоже были в
наручниках. Зэки быстро впрыгнули в "воронок", один из них наступил
Упорову на ногу.
- Осторожней шевели копытами, - попросил Вадим.
- Молчи, пидор! - небрежно раздалось в ответ.
Вадим двумя руками поймал за воротник нахала, но тут же получил пинок в
колено от другого зэка и увидел оскаленные зубы, словно тот собирался его
укусить.
"Опять западня!" - Вадим хотел ответить на этот пинок. И тогда третий
зэк, лица которого он не успел разглядеть, сказал:
- Сядь, Аполлон! Совсем не обязательно стараться выполнять ментовский
заказ. И ты сядь, Фартовый!
Голос был спокойный, властный. Особенно хорошо сыграна властность: она
словно дарована обладателю;
голоса самой природой. Все сели в напряженном ожидании. Упоров
всматривался в человека с таким значительным баритоном, стараясь
вспомнить, где он мог видеть это не рядовое, надменное лицо с косыми
складками над тонкой переносицей и резко очерченными ноздрями.
- Мы приходили за твоими руками, - напомнил человек.
- Ты был с Салаваром. Как же он тебя окликнул?
Митрофан? Митяй? Мирон! Ты - Мирон!
- Не говорю-"здравствуй": мне приятно видеть тебя без культей. Но рук
ты лишишься.
- Фартовый, - неожиданно вмешался тот, кто пнул его по колену, - на
Берелехе я кончил трех воров, четвертого не дорезал. Как считаешь - должны
меня того...
- О чем ты говоришь?! - с издевательским возмущением возразил Упоров. -
Ни в коем случае: ты же четвертого не дорезал!
Аполлон подумал и сказал:
- Глохни, фраерское отродье!
- Рискуешь, - предупредил его Мирон. - Он бьет так, что голова
прилипает к заднице, а уши находят в Аргентине.
Аполлон вопросительно сощурился.
- Да нет, это не лагерь, - покачал головой Мирон, - есть такая страна в
Южной Америке. Вообще, сиди и слушай. Ты продолжаешь водиться с ворами,
Фартовый?
Упоров не стал отвечать, перевел взгляд на третьего зэка, породи