- Хай себе бегуть! - поддержал Гнатюка его земляк Иван Дурковец. - Сам
тож бегал, ни с кем не советовался. Каждый свое право имеет, верно,
мужики?!
Мужики промолчали. Они смотрели на стоявшего в углу бригадира. Но Иосиф
Гнатюк на том не успокоился, точно Чапаев бурку, сбросил с плеч узковатый
пиджак, поддернул рукава рубахи.
Бугор сделал вид, что ничего не происходит, снова сказал:
- Никто не вправе запретить бежать любому из нас.
Но придется уплатить всем: три месяца без зачетов, без ларька, год
отмываться...
- Жах! - сколоченный из лпствяковой доски стол вздрогнул внезапно и
коротко: Иосиф Гнатюк обрушил кулак на выпуклое днище алюминиевой чашки,
превратив ее в блин.
Будущая схватка уже обозначила свою природу выжидательным напряжением
чувств. Упоров освободился от бушлата. Остальные вели себя не так остро,
но он знал точно- драка будет общей, и хорошо, если никого не убьют.
Именно в этот щекотливый момент самый младший из бандеровцев, всегда
безмолвный, исполнительный Семен Костич тусклым голосом произнес:
- Бежать хотел я...
Потер виски прозрачными пальцами и убрал взгляд в пол. Говорил трудно,
протаскивая слова сквозь стиснутые зубы:
- Больше не могу. Извелся, как черт на меня плюнул. Пусть смерть, но
чтоб на воле...
Не остывший Гнатюк и в самом деле завелся на драку, подвинул локтем
Ключика, однако чуть погодя замер. Острие ножа жалило левый бок
возбужденного Иосифа.
- Хватит понтоваться, баклан, - сказал ему Зяма Калаянов с улыбкой,
больше напоминающей оскал.
- Погань жидовская! - зарычал Гнатюк.
Зяма побледнел и стал похож на человека, способного принять самое
крайнее решение:
- Я тебя зарежу, голубь...
Упоров облегченно выдохнул: все бандеровцы стояли под ножами, угрюмо
поглядывая на дерзкого бугра.
А тот с видимым удовольствием думал о том, что он - счастливый человек:
у него есть с кем попытаться надурить эту сучью власть. Жаль бандеровцев:
надежны в работе и многое умеют лучше других, но и лощить перед ними не
следует.
- Сеня, - Вадим коснулся рукой головы Костича. - Ты должен понять: игра
может быть только общей, пооднпочке нас схавают.
Повернулся, указал пальцем на Гнатюка:
- Слушай ты, полудурок! Власти захотел?! Отдам!
С теми, кто за тобой пойдет.
- Мы уйдем вместе, - выдавил без угрозы Иосиф.
- За нас решать не надо, - поправил его Дурковец, - прежде треба
думать...
- Валяйте-думайте!
Бригадир наклонился, поднял с пола бушлат:
- Думайте! Срок - до утра!
Утром бандеровцы избили Гнуса, убежденные в том, что он их продал. Тем
все кончилось...
На следующий день, как и просил Лысый, он был на вахте точно в десять.
Вместо Лысого подошел не подвластный возрасту капитан Серякии-человек
безумной храбрости, сердцеед и пьяница.
- Это я тебя дернул, - объяснил капитан, пользуясь выражениями тех,
кого он охранял вот уже двадцать лет. - Назови четверых бульдозеристов для
перегонки машин. Но чтоб без подлянок: отправлю в сопровождение хороших
стрелков.
- Куда им бежать, гражданин начальник?
- Куда все бегут? Ты куда бегал?! Впрочем, это я - к слову. Хозяин
тобой доволен. Начальству нынче нужен флаг для показухи...
- Плохо работаем разве, гражданин начальник?
- Прекрасно! Если бы еще...
Серякин выпустил в раздумье табачный дым и уставился на зэка большими,
нахальными глазами ловеласа. Ему было что сказать, однако капитан не
решился:
- Не буду тебя расстраивать. До тебя
тож бегал, ни с кем не советовался. Каждый свое право имеет, верно,
мужики?!
Мужики промолчали. Они смотрели на стоявшего в углу бригадира. Но Иосиф
Гнатюк на том не успокоился, точно Чапаев бурку, сбросил с плеч узковатый
пиджак, поддернул рукава рубахи.
Бугор сделал вид, что ничего не происходит, снова сказал:
- Никто не вправе запретить бежать любому из нас.
Но придется уплатить всем: три месяца без зачетов, без ларька, год
отмываться...
- Жах! - сколоченный из лпствяковой доски стол вздрогнул внезапно и
коротко: Иосиф Гнатюк обрушил кулак на выпуклое днище алюминиевой чашки,
превратив ее в блин.
Будущая схватка уже обозначила свою природу выжидательным напряжением
чувств. Упоров освободился от бушлата. Остальные вели себя не так остро,
но он знал точно- драка будет общей, и хорошо, если никого не убьют.
Именно в этот щекотливый момент самый младший из бандеровцев, всегда
безмолвный, исполнительный Семен Костич тусклым голосом произнес:
- Бежать хотел я...
Потер виски прозрачными пальцами и убрал взгляд в пол. Говорил трудно,
протаскивая слова сквозь стиснутые зубы:
- Больше не могу. Извелся, как черт на меня плюнул. Пусть смерть, но
чтоб на воле...
Не остывший Гнатюк и в самом деле завелся на драку, подвинул локтем
Ключика, однако чуть погодя замер. Острие ножа жалило левый бок
возбужденного Иосифа.
- Хватит понтоваться, баклан, - сказал ему Зяма Калаянов с улыбкой,
больше напоминающей оскал.
- Погань жидовская! - зарычал Гнатюк.
Зяма побледнел и стал похож на человека, способного принять самое
крайнее решение:
- Я тебя зарежу, голубь...
Упоров облегченно выдохнул: все бандеровцы стояли под ножами, угрюмо
поглядывая на дерзкого бугра.
А тот с видимым удовольствием думал о том, что он - счастливый человек:
у него есть с кем попытаться надурить эту сучью власть. Жаль бандеровцев:
надежны в работе и многое умеют лучше других, но и лощить перед ними не
следует.
- Сеня, - Вадим коснулся рукой головы Костича. - Ты должен понять: игра
может быть только общей, пооднпочке нас схавают.
Повернулся, указал пальцем на Гнатюка:
- Слушай ты, полудурок! Власти захотел?! Отдам!
С теми, кто за тобой пойдет.
- Мы уйдем вместе, - выдавил без угрозы Иосиф.
- За нас решать не надо, - поправил его Дурковец, - прежде треба
думать...
- Валяйте-думайте!
Бригадир наклонился, поднял с пола бушлат:
- Думайте! Срок - до утра!
Утром бандеровцы избили Гнуса, убежденные в том, что он их продал. Тем
все кончилось...
На следующий день, как и просил Лысый, он был на вахте точно в десять.
Вместо Лысого подошел не подвластный возрасту капитан Серякии-человек
безумной храбрости, сердцеед и пьяница.
- Это я тебя дернул, - объяснил капитан, пользуясь выражениями тех,
кого он охранял вот уже двадцать лет. - Назови четверых бульдозеристов для
перегонки машин. Но чтоб без подлянок: отправлю в сопровождение хороших
стрелков.
- Куда им бежать, гражданин начальник?
- Куда все бегут? Ты куда бегал?! Впрочем, это я - к слову. Хозяин
тобой доволен. Начальству нынче нужен флаг для показухи...
- Плохо работаем разве, гражданин начальник?
- Прекрасно! Если бы еще...
Серякин выпустил в раздумье табачный дым и уставился на зэка большими,
нахальными глазами ловеласа. Ему было что сказать, однако капитан не
решился:
- Не буду тебя расстраивать. До тебя