его
вовсе нет.
Гнилые бревна, сломанные тачки, прочая рухлядь надежно прикрывали их от
курившего на вышке часового. Не меняя положения тела, грек, сильно
оттолкнувшись, перелетел через груду хлама и оказался в околоствольной
траншее. За ним маневрировал Вадим.
Они посидели минут десять, приводя в порядок дыхание.
- Пойдем левым бортом: там суше, - не ожидая возражения, распорядился
заметно нервничающий грекПеред рудным двором - промоина. Держись строго за
мной.
Но поднялся не сразу, прежде тревожно убрал взгляд с того борта, куда
ходить не следовало. Упороз засек перемену настроения, наклонился, чтобы
поправить сапог, глянул в ту же сторону. Он замер, словно наступив на край
пропасти. Под нависшим над стволом шахты козырьком, там, где серая тень
провала обрезала солнце, были отчетливо видны два следа. Один принадлежал
греку, другой... Оскоцкому? Слишком велик. Морабели?
Но времени на окончательный вывод не осталось.
- Поканали, Вадим!
- Да, - выкинул он первое попавшееся на язык слово, уже спокойней
добавил: - Нам придется сделать маленький крюк от Куяды. За моим грузом.
Извини - за нашим.
- Заметано! - Удача упала, как с неба, и грек прореагировал на нее уже
открыто. - Раз надо, значит - надо! Шагай за мной!
Они находились под козырьком. Холод заброшенной шахты тронул кожу,
Упоров сказал:
- Глянь, Боря, чей-то след. Свежий!
- Где? - грек дрогнул. - Ты одурел!
В это мгновение Упоров ударил. Он вложил в удар достаточно силы и
жестокости, но недооценил противника. Заратиади был готов к нападению,
убрав чуть в сторону подбородок, позволил кулаку таранить земляную стену.
Секундой позже грек сделал подсечку. Оба упали. Упоров принял удар по
горлу на плечо и бросил в нависшее над ним лицо горсть песка, коленом
толкнул Заратиади к стене. Теперь они стояли на ногах. Им были не нужны
слова. Драка продолжалась молча, сосредоточенно, каждый из них знал, чем
она может кончиться.
Грек не среагировал на его ложный выпад левой, слегка попятился к
выходу.
"Если он выскочит и закричит..." Додумать не успел:
только что он видел руки противника в боевом положении, вдруг страшный
удар в челюсть почти лишил его сознания. Упоров влип спиной в стену,
качнулся вперед и, чудом увернувшись от следующею удара, всем телом
прижался к греку. Они стали похожи на двух запутавшихся друг в друге змей.
Били короткими тычками, кусались, рвали одежду. Разум покинул бойцов, ему
стало невыносимо страшно в звериных объятиях, где плоть душила плоть,
чтобы выполнить непонятную уже и ей самой задачу. Впрочем, задача была
очерчена довольно ясно: победить, чтобы выжить. В конце концов Заратиадн
удалось оторвать от себя зэка, быстро нанести удар в переносицу. Кровь
хлынула двумя струйками на рубаху. Боль прояснила сознание. Следующий удар
он принял на лоб, а когда грек тут же повторил правый прямой, привычно
сместил корпус влево, и выверенный в десятках боксерских схваток левый
апиеркот, крутой и жесткий, поразил незащищенную печень.
- А! А! А!
Заратиади еще находился в пылу боя, но пораженное С1рашной болью тело
уже молило о пощаде: "А-а-а..."
Он бессильно потек к ногам Упорова, уткнувшись лицом в землю, продолжал
стонать:
- А-а-а-а...
Пожалуй, с минуту, не больше, зэк наблюдал за ним сквозь вялую дымку в
глазах. Озверение прошло. Расчетливый, все взвесивший человек наклонился,
поймал за отворот куртки грека, подтянул к себе, ударил затылком о стену.
После бросил
вовсе нет.
Гнилые бревна, сломанные тачки, прочая рухлядь надежно прикрывали их от
курившего на вышке часового. Не меняя положения тела, грек, сильно
оттолкнувшись, перелетел через груду хлама и оказался в околоствольной
траншее. За ним маневрировал Вадим.
Они посидели минут десять, приводя в порядок дыхание.
- Пойдем левым бортом: там суше, - не ожидая возражения, распорядился
заметно нервничающий грекПеред рудным двором - промоина. Держись строго за
мной.
Но поднялся не сразу, прежде тревожно убрал взгляд с того борта, куда
ходить не следовало. Упороз засек перемену настроения, наклонился, чтобы
поправить сапог, глянул в ту же сторону. Он замер, словно наступив на край
пропасти. Под нависшим над стволом шахты козырьком, там, где серая тень
провала обрезала солнце, были отчетливо видны два следа. Один принадлежал
греку, другой... Оскоцкому? Слишком велик. Морабели?
Но времени на окончательный вывод не осталось.
- Поканали, Вадим!
- Да, - выкинул он первое попавшееся на язык слово, уже спокойней
добавил: - Нам придется сделать маленький крюк от Куяды. За моим грузом.
Извини - за нашим.
- Заметано! - Удача упала, как с неба, и грек прореагировал на нее уже
открыто. - Раз надо, значит - надо! Шагай за мной!
Они находились под козырьком. Холод заброшенной шахты тронул кожу,
Упоров сказал:
- Глянь, Боря, чей-то след. Свежий!
- Где? - грек дрогнул. - Ты одурел!
В это мгновение Упоров ударил. Он вложил в удар достаточно силы и
жестокости, но недооценил противника. Заратиади был готов к нападению,
убрав чуть в сторону подбородок, позволил кулаку таранить земляную стену.
Секундой позже грек сделал подсечку. Оба упали. Упоров принял удар по
горлу на плечо и бросил в нависшее над ним лицо горсть песка, коленом
толкнул Заратиади к стене. Теперь они стояли на ногах. Им были не нужны
слова. Драка продолжалась молча, сосредоточенно, каждый из них знал, чем
она может кончиться.
Грек не среагировал на его ложный выпад левой, слегка попятился к
выходу.
"Если он выскочит и закричит..." Додумать не успел:
только что он видел руки противника в боевом положении, вдруг страшный
удар в челюсть почти лишил его сознания. Упоров влип спиной в стену,
качнулся вперед и, чудом увернувшись от следующею удара, всем телом
прижался к греку. Они стали похожи на двух запутавшихся друг в друге змей.
Били короткими тычками, кусались, рвали одежду. Разум покинул бойцов, ему
стало невыносимо страшно в звериных объятиях, где плоть душила плоть,
чтобы выполнить непонятную уже и ей самой задачу. Впрочем, задача была
очерчена довольно ясно: победить, чтобы выжить. В конце концов Заратиадн
удалось оторвать от себя зэка, быстро нанести удар в переносицу. Кровь
хлынула двумя струйками на рубаху. Боль прояснила сознание. Следующий удар
он принял на лоб, а когда грек тут же повторил правый прямой, привычно
сместил корпус влево, и выверенный в десятках боксерских схваток левый
апиеркот, крутой и жесткий, поразил незащищенную печень.
- А! А! А!
Заратиади еще находился в пылу боя, но пораженное С1рашной болью тело
уже молило о пощаде: "А-а-а..."
Он бессильно потек к ногам Упорова, уткнувшись лицом в землю, продолжал
стонать:
- А-а-а-а...
Пожалуй, с минуту, не больше, зэк наблюдал за ним сквозь вялую дымку в
глазах. Озверение прошло. Расчетливый, все взвесивший человек наклонился,
поймал за отворот куртки грека, подтянул к себе, ударил затылком о стену.
После бросил