я от вас
настоятельно требую объяснить мне, для какой собственно надобности вы
подсылали ко мне вашу жену требовать денег?
- Я опять вам объявляю, что не подсылал к вам жены, но я ей только
открылся.
- И вы утверждаете, что не подсылали ее ко мне?
- Я молчу-с и предоставляю вам думать, что угодно.
- Да, Сергей Петрович, конечно, уж лучше молчать, когда говорить
нечего; можно обмануть молоденькую женщину, но я старуха.
Последних слов Сергей Петрович уже не слыхал; он вышел из гостиной,
хлопнув дверьми, прошел в свой кабинет, дверьми которого тоже хлопнул и
сверх того еще их запер, и лег на диван.
Марья Антоновна, видевшая из наугольной, что Сергей Петрович прошел к
себе, хотела к нему войти, но дверь была заперта; она толкнулась раз, два, -
ответа не последовало; она начала звать мужа по имени, - молчание. Несколько
минут Мари простояла в раздумье, потом пошла к матери.
- Он, мамаша, заперся, - сказала она.
- Что ж мне, друг мой, делать, не ломать же дверь? Он, может быть, еще
и не такие фарсы начнет выделывать; от него надобно всего ожидать.
У Мари навернулись слезы.
- Ты-то за что мучишь себя и огорчаешься, друг мой?
- Как же, maman, если его в тюрьму посадят?
- Ах, друг ты мой, как ты молода! Ну, где слыхано, чтобы за семьсот
рублей в тюрьму посадили?
- Мамаша, дайте мне, пожалуйста, денег.
- Нет у меня, Маша, для этого бесстыдного человека денег.
Мари разрыдалась. Старуха не выдержала, пошла в свою комнату и через
несколько минут вернулась с пачкою ассигнаций.
- На, Маша, возьми, это твои деньги. Он мне прямо давеча сказал, что я
даже не имею права располагать твоим состоянием.
Мари тотчас же перестала плакать, взяла деньги и поцеловала у матери
руку, но зато расплакалась Катерина Архиповна.
- Отдавай ему, мой друг, хоть все; он еще и не то будет делать; будет,
может быть, тебя учить и из дому меня выгнать.
- Нет, мамаша; он не смеет этого и думать, - возразила Мари.
- Он все смеет думать; он на все может решиться.
- Вы не сердитесь на него, мамаша... он, ей-богу, добрый.
- Видела я, друг мой, и очень хорошо поняла его доброту. У него, я
думаю, теперь одна мысль в голове, чтобы как-нибудь разлучить меня с тобою и
захватить твое имение.
Старуха очень расстроилась и, подобно своему зятю, ушла в свою комнату
и затворилась.
Мари тотчас же подошла к дверям мужнина кабинета и начала снова
стучаться; но ответа, как и прежде, не последовало.
- Серж! Я тебе денег принесла, поди сюда, - проговорила она. - Что ты
тут сидишь один в темной комнате?
Послышался шорох, замок щелкнул, и дверь растворилась.
- А, это вы, Мари? Я не узнал вашего голоса, - сказал Хозаров, выходя
из кабинета.
- На деньги, я выпросила у мамаши.
- Нет, Мари, после всех этих историй я не могу принять от тебя денег.
- На, Серж, возьми. Куда же мне их? Я не то брошу их на пол.
- Ты можешь их бросить, сжечь, возвратить опять своей маменьке, но
только я их не могу принять.
Говоря это, молодые входили в гостиную. Сергей Петрович сел на диван и
задумался. Мари стала перед ним и обняла его голову.
- Ну, душка, не сердись... Возьми! Мамаша так только погорячилась, она
очень скупа, - и ей вот жаль денег.
- Изволь, Мари, я возьму эти деньги, потому что хотя они и лежат у
Катерины Архипо
настоятельно требую объяснить мне, для какой собственно надобности вы
подсылали ко мне вашу жену требовать денег?
- Я опять вам объявляю, что не подсылал к вам жены, но я ей только
открылся.
- И вы утверждаете, что не подсылали ее ко мне?
- Я молчу-с и предоставляю вам думать, что угодно.
- Да, Сергей Петрович, конечно, уж лучше молчать, когда говорить
нечего; можно обмануть молоденькую женщину, но я старуха.
Последних слов Сергей Петрович уже не слыхал; он вышел из гостиной,
хлопнув дверьми, прошел в свой кабинет, дверьми которого тоже хлопнул и
сверх того еще их запер, и лег на диван.
Марья Антоновна, видевшая из наугольной, что Сергей Петрович прошел к
себе, хотела к нему войти, но дверь была заперта; она толкнулась раз, два, -
ответа не последовало; она начала звать мужа по имени, - молчание. Несколько
минут Мари простояла в раздумье, потом пошла к матери.
- Он, мамаша, заперся, - сказала она.
- Что ж мне, друг мой, делать, не ломать же дверь? Он, может быть, еще
и не такие фарсы начнет выделывать; от него надобно всего ожидать.
У Мари навернулись слезы.
- Ты-то за что мучишь себя и огорчаешься, друг мой?
- Как же, maman, если его в тюрьму посадят?
- Ах, друг ты мой, как ты молода! Ну, где слыхано, чтобы за семьсот
рублей в тюрьму посадили?
- Мамаша, дайте мне, пожалуйста, денег.
- Нет у меня, Маша, для этого бесстыдного человека денег.
Мари разрыдалась. Старуха не выдержала, пошла в свою комнату и через
несколько минут вернулась с пачкою ассигнаций.
- На, Маша, возьми, это твои деньги. Он мне прямо давеча сказал, что я
даже не имею права располагать твоим состоянием.
Мари тотчас же перестала плакать, взяла деньги и поцеловала у матери
руку, но зато расплакалась Катерина Архиповна.
- Отдавай ему, мой друг, хоть все; он еще и не то будет делать; будет,
может быть, тебя учить и из дому меня выгнать.
- Нет, мамаша; он не смеет этого и думать, - возразила Мари.
- Он все смеет думать; он на все может решиться.
- Вы не сердитесь на него, мамаша... он, ей-богу, добрый.
- Видела я, друг мой, и очень хорошо поняла его доброту. У него, я
думаю, теперь одна мысль в голове, чтобы как-нибудь разлучить меня с тобою и
захватить твое имение.
Старуха очень расстроилась и, подобно своему зятю, ушла в свою комнату
и затворилась.
Мари тотчас же подошла к дверям мужнина кабинета и начала снова
стучаться; но ответа, как и прежде, не последовало.
- Серж! Я тебе денег принесла, поди сюда, - проговорила она. - Что ты
тут сидишь один в темной комнате?
Послышался шорох, замок щелкнул, и дверь растворилась.
- А, это вы, Мари? Я не узнал вашего голоса, - сказал Хозаров, выходя
из кабинета.
- На деньги, я выпросила у мамаши.
- Нет, Мари, после всех этих историй я не могу принять от тебя денег.
- На, Серж, возьми. Куда же мне их? Я не то брошу их на пол.
- Ты можешь их бросить, сжечь, возвратить опять своей маменьке, но
только я их не могу принять.
Говоря это, молодые входили в гостиную. Сергей Петрович сел на диван и
задумался. Мари стала перед ним и обняла его голову.
- Ну, душка, не сердись... Возьми! Мамаша так только погорячилась, она
очень скупа, - и ей вот жаль денег.
- Изволь, Мари, я возьму эти деньги, потому что хотя они и лежат у
Катерины Архипо