, как выйти вон из
залы. По возвращении его кадриль уже началась. Две старшие девицы Ступицыны
были ангажированы офицерами; следовательно, от них не могла ему угрожать
опасность. Его беспокоил один только Антон Федотыч, который стоял в
противоположном углу и с улыбкою посматривал на всю публику. Увидев
Хозарова, он, видимо, замышлял подойти к нему, но, к счастью сего
последнего, Ступицын был со всех сторон заставлен стульями, а потому не мог
тронуться с места и ограничился только тем, что не спускал с Хозарова глаз и
улыбался ему.
"Какое милое существо, а в каком дурацком семействе родилось!" -
подумал про себя Сергей Петрович, глядя на хорошенькую Мари, танцующую с
третьим офицером. Осмотрев внимательно ее роскошный стан, ее пухленькие
ручки и, наконец, заметив довольно таинственные и много говорящие взгляды,
он не выдержал, подошел к ней и позвал ее на кадриль.
Между тем хозяйка, осматривавшая в лорнет всех гостей, увидела во
второй кадрили Хозарова, танцующего с Мари, и с той поры исключительно
занялась наблюдением над ними. Она видела все; но ни Хозаров, ни Мари не
заметили ничего. В герое моем вдруг воскресла на время усыпленная
впечатлением Варвары Александровны страсть к Мари, тем более, что он, взяв
ручку гр„зовской головки, почувствовал, что эта ручка дрожала.
- Вы меня ненавидите, - сказал поручик, становясь с своей дамой на
избранное место.
Мари ничего не отвечала; она только взглянула на него, но взглянула
так, что Сергей Петрович понял многое и потому слегка пожал ее ручку. Ему
отвечали тоже легким пожатием.
- Вы не сердитесь на меня за мою тайну, которую писал я вам в дневнике?
- проговорил он.
- Нет, - отвечала девушка.
- А вы знаете, о ком я писал?
- Не знаю.
- О вас.
Мари вся вспыхнула.
- Могу я вас любить? - спросил он шепотом.
- Да, - отвечала тоже шепотом девушка.
- А вы?
Молчание...
- А вы? - повторил Хозаров.
- Да... - едва проговорила она и стремительно бросилась делать шен.
По окончании кадрили Хозаров, расстроенный, и расстроенный в такой
мере, что даже взъерошил свою прическу, стал опять у косяка. К нему подошла
хозяйка.
- Я все видела, - сказала она, - вас любят, вы напрасно сомневаетесь, и
любят вас так, как только умеет любить молоденькая девушка; но знаете, что
мне тут отрадно: вы сами любите, вы сами еще не утратили прекрасной
способности любить. Поздравляю и радуюсь за вас.
Хозаров на такого рода лестные отзывы ничего не мог даже ответить и
только молча и с внутренним самодовольством прижал к груди свою шляпу и
поклонился.
Ступицыны скоро уехали с вечера. Катерина Архиповна заметила, что идол
ее немного побледнел, и потому тотчас же пристала к Мари с расспросами: что
такое с ней? Мари объявила, что у нее голова болит и что ей бы очень
хотелось ехать домой. Старуха тотчас же повелела всей остальной семье
собраться. Как это ни было горько Пашете и Анете, так как обе они были
приглашены теми же офицерами на мазурку; как, наконец, ни неприятно было
такое распоряжение супруги Антону Федотычу, который присел уже к статскому
советнику Желюзову и начал было ему рассказывать, какие у него в деревне
сформированы прекрасные музыканты, однако все они покорились безотменному
повелению Катерины Архиповны и отпр
залы. По возвращении его кадриль уже началась. Две старшие девицы Ступицыны
были ангажированы офицерами; следовательно, от них не могла ему угрожать
опасность. Его беспокоил один только Антон Федотыч, который стоял в
противоположном углу и с улыбкою посматривал на всю публику. Увидев
Хозарова, он, видимо, замышлял подойти к нему, но, к счастью сего
последнего, Ступицын был со всех сторон заставлен стульями, а потому не мог
тронуться с места и ограничился только тем, что не спускал с Хозарова глаз и
улыбался ему.
"Какое милое существо, а в каком дурацком семействе родилось!" -
подумал про себя Сергей Петрович, глядя на хорошенькую Мари, танцующую с
третьим офицером. Осмотрев внимательно ее роскошный стан, ее пухленькие
ручки и, наконец, заметив довольно таинственные и много говорящие взгляды,
он не выдержал, подошел к ней и позвал ее на кадриль.
Между тем хозяйка, осматривавшая в лорнет всех гостей, увидела во
второй кадрили Хозарова, танцующего с Мари, и с той поры исключительно
занялась наблюдением над ними. Она видела все; но ни Хозаров, ни Мари не
заметили ничего. В герое моем вдруг воскресла на время усыпленная
впечатлением Варвары Александровны страсть к Мари, тем более, что он, взяв
ручку гр„зовской головки, почувствовал, что эта ручка дрожала.
- Вы меня ненавидите, - сказал поручик, становясь с своей дамой на
избранное место.
Мари ничего не отвечала; она только взглянула на него, но взглянула
так, что Сергей Петрович понял многое и потому слегка пожал ее ручку. Ему
отвечали тоже легким пожатием.
- Вы не сердитесь на меня за мою тайну, которую писал я вам в дневнике?
- проговорил он.
- Нет, - отвечала девушка.
- А вы знаете, о ком я писал?
- Не знаю.
- О вас.
Мари вся вспыхнула.
- Могу я вас любить? - спросил он шепотом.
- Да, - отвечала тоже шепотом девушка.
- А вы?
Молчание...
- А вы? - повторил Хозаров.
- Да... - едва проговорила она и стремительно бросилась делать шен.
По окончании кадрили Хозаров, расстроенный, и расстроенный в такой
мере, что даже взъерошил свою прическу, стал опять у косяка. К нему подошла
хозяйка.
- Я все видела, - сказала она, - вас любят, вы напрасно сомневаетесь, и
любят вас так, как только умеет любить молоденькая девушка; но знаете, что
мне тут отрадно: вы сами любите, вы сами еще не утратили прекрасной
способности любить. Поздравляю и радуюсь за вас.
Хозаров на такого рода лестные отзывы ничего не мог даже ответить и
только молча и с внутренним самодовольством прижал к груди свою шляпу и
поклонился.
Ступицыны скоро уехали с вечера. Катерина Архиповна заметила, что идол
ее немного побледнел, и потому тотчас же пристала к Мари с расспросами: что
такое с ней? Мари объявила, что у нее голова болит и что ей бы очень
хотелось ехать домой. Старуха тотчас же повелела всей остальной семье
собраться. Как это ни было горько Пашете и Анете, так как обе они были
приглашены теми же офицерами на мазурку; как, наконец, ни неприятно было
такое распоряжение супруги Антону Федотычу, который присел уже к статскому
советнику Желюзову и начал было ему рассказывать, какие у него в деревне
сформированы прекрасные музыканты, однако все они покорились безотменному
повелению Катерины Архиповны и отпр