ины Татьяны
Ивановны, а Татьяна Ивановна удивлялась клыкообразным зубам и серым,
навыкате глазам Ступицына. Оба простояли несколько минут в молчании.
- Могу ли я видеть почтеннейшую Катерину Архиповну? - проговорила
Татьяна Ивановна.
- Не знаю-с; она там у себя. Я сейчас спрошу, - отвечал Ступицын и
вышел. К супруге, впрочем, он не пошел, но, постояв несколько времени в
темном коридоре, вернулся.
- Она чем-то занята, милости прошу садиться, - проговорил он и, указав
гостье место, сам сел на диван.
- По семейству, вероятно, соскучились и изволили приехать повидаться? -
начала Татьяна Ивановна.
- Да, повидаться захотелось, - отвечал Антон Федотыч, - раньше нельзя
было; у меня нынче летом были большие постройки: тысяч на шесть построил.
- На шесть тысяч?
- Почти на шесть. Два скотных двора на каменных столбах - тысячи в две
каждый, да кухню новую построил в пятьсот рублей. Нельзя, знаете, усадьба
требует поддержек.
- Без всякого сомнения; однако у вас и усадьба должна быть отличная.
- Изрядная. Хлебопашество, главное дело, в хорошем виде: рожь родится
сам-десят, это, не хвастаясь, можно сказать, что я устроил. Прежде, бывало,
как сам-пят придет, так бога благодарили.
- Скажите, что значит хозяйство.
- Хозяйство вещь важная, глубокомысленная в то же время, - сказал
Ступицын.
- Нынче без ума нигде нельзя, - заметила Татьяна Ивановна.
Разговор на несколько минут остановился.
- Да это бы ничего, - начал опять Ступицын, - за хозяйством бы я не
остановился, да баллотировка была, так, знаете, нельзя.
- Вы изволили баллотироваться?
- Нет, то есть меня очень просили в предводители, да не мог -
отказался.
- Отчего же это не захотели послужить?
- Нельзя-с, семейные обстоятельства; впрочем, на одном обеде мне очень
выговаривали... совестно, а делать нечего.
- Конечно, Антон Федотыч, в семействе иногда и не хочешь, а делаешь.
- Не иногда, а всегда. Вы имеете детей?
- Я девица.
- А батюшка жив?
- Помер. Я живу одна - сиротой... Каковы дороги?
- Кажется, хороши: шоссе отличное, а проселков я почти и не заметил. У
меня очень покойный экипаж.
- Бричка, верно?
- Нет, коляска; совершенная люлька; прочности необыкновенной, и,
вообразите, я ее купил у соседа за полторы тысячи и вот уже третий год езжу,
ни один винт не повредился.
- Приятно в таких экипажах ездить, - заметила Татьяна Ивановна. - Вот
мне здесь случалось с знакомыми ездить, так просто прелесть. Нынче, я думаю,
этаких экипажей прочных не делают.
- Есть и нынче, только дороги. Нынче, впрочем, все вздорожало. Вот хоть
бы взять с поваров: я платил в английском клубе за выучку повара по триста
рублей в год; за три года ведь это девятьсот рублей.
- Легко сказать: девятьсот рублей! Впрочем, я думаю, и повар вышел
отличный?
- Бесподобный. Он у нас теперь в деревне; так вот беда: захочешь иногда
этакий для знакомых сделать обедец, закажешь ему, придет: "Вся ваша воля,
говорит, я не могу: запасов нет". Мы думаем его сюда привезти. Вот здесь он
покажет себя; милости прошу тогда к нам отобедать.
- Покорнейше вас благодарю, я уж и так много обласкана вниманием
Катерины Архиповны. А я заговорилась и не спросила: здоровы ли Прасковья
Антоновна, Анна Антоновна и Марья Антоновна?
- Слава богу. Я, признаться ска
Ивановны, а Татьяна Ивановна удивлялась клыкообразным зубам и серым,
навыкате глазам Ступицына. Оба простояли несколько минут в молчании.
- Могу ли я видеть почтеннейшую Катерину Архиповну? - проговорила
Татьяна Ивановна.
- Не знаю-с; она там у себя. Я сейчас спрошу, - отвечал Ступицын и
вышел. К супруге, впрочем, он не пошел, но, постояв несколько времени в
темном коридоре, вернулся.
- Она чем-то занята, милости прошу садиться, - проговорил он и, указав
гостье место, сам сел на диван.
- По семейству, вероятно, соскучились и изволили приехать повидаться? -
начала Татьяна Ивановна.
- Да, повидаться захотелось, - отвечал Антон Федотыч, - раньше нельзя
было; у меня нынче летом были большие постройки: тысяч на шесть построил.
- На шесть тысяч?
- Почти на шесть. Два скотных двора на каменных столбах - тысячи в две
каждый, да кухню новую построил в пятьсот рублей. Нельзя, знаете, усадьба
требует поддержек.
- Без всякого сомнения; однако у вас и усадьба должна быть отличная.
- Изрядная. Хлебопашество, главное дело, в хорошем виде: рожь родится
сам-десят, это, не хвастаясь, можно сказать, что я устроил. Прежде, бывало,
как сам-пят придет, так бога благодарили.
- Скажите, что значит хозяйство.
- Хозяйство вещь важная, глубокомысленная в то же время, - сказал
Ступицын.
- Нынче без ума нигде нельзя, - заметила Татьяна Ивановна.
Разговор на несколько минут остановился.
- Да это бы ничего, - начал опять Ступицын, - за хозяйством бы я не
остановился, да баллотировка была, так, знаете, нельзя.
- Вы изволили баллотироваться?
- Нет, то есть меня очень просили в предводители, да не мог -
отказался.
- Отчего же это не захотели послужить?
- Нельзя-с, семейные обстоятельства; впрочем, на одном обеде мне очень
выговаривали... совестно, а делать нечего.
- Конечно, Антон Федотыч, в семействе иногда и не хочешь, а делаешь.
- Не иногда, а всегда. Вы имеете детей?
- Я девица.
- А батюшка жив?
- Помер. Я живу одна - сиротой... Каковы дороги?
- Кажется, хороши: шоссе отличное, а проселков я почти и не заметил. У
меня очень покойный экипаж.
- Бричка, верно?
- Нет, коляска; совершенная люлька; прочности необыкновенной, и,
вообразите, я ее купил у соседа за полторы тысячи и вот уже третий год езжу,
ни один винт не повредился.
- Приятно в таких экипажах ездить, - заметила Татьяна Ивановна. - Вот
мне здесь случалось с знакомыми ездить, так просто прелесть. Нынче, я думаю,
этаких экипажей прочных не делают.
- Есть и нынче, только дороги. Нынче, впрочем, все вздорожало. Вот хоть
бы взять с поваров: я платил в английском клубе за выучку повара по триста
рублей в год; за три года ведь это девятьсот рублей.
- Легко сказать: девятьсот рублей! Впрочем, я думаю, и повар вышел
отличный?
- Бесподобный. Он у нас теперь в деревне; так вот беда: захочешь иногда
этакий для знакомых сделать обедец, закажешь ему, придет: "Вся ваша воля,
говорит, я не могу: запасов нет". Мы думаем его сюда привезти. Вот здесь он
покажет себя; милости прошу тогда к нам отобедать.
- Покорнейше вас благодарю, я уж и так много обласкана вниманием
Катерины Архиповны. А я заговорилась и не спросила: здоровы ли Прасковья
Антоновна, Анна Антоновна и Марья Антоновна?
- Слава богу. Я, признаться ска