ладыко ничего ему не проговорил, а только указал на
гостя. Служка понял этот знак и вынес губернскому предводителю чай,
ароматический запах которого распространился по всей комнате. Архиерей
славился тем, что у него всегда подавался дорогой и душистый чай, до
которого он сам был большой охотник. Крапчик, однако, отказался от чаю,
будучи, видимо, чем-то озабочен.
- Я приехал к вашему преосвященству за советом! - сказал он несколько
подобострастным тоном.
- Рад служить, насколько имею ума на то!.. - отвечал архиерей.
- Вашему преосвященству, конечно, известно, - продолжал Крапчик, - что
последнее время в нашей губернии возникло несколько дел о скопцах.
- К сожалению, да, известно!.. - отвечал Евгений.
- Причиной тому был отчасти и я по тому случаю, что в этом именно
уезде, где скопцы начали открываться, есть у меня небольшая усадьба,
подаренная мне еще покойным благодетелем, императором Павлом... Не бывая в
ней долгое время, я решился, наконец, года три тому назад вместе с дочерью
провести там лето; соседние дворяне, разумеется, стали посещать меня и
рассказывают мне, что в околотке - то тут, то там - начали появляться скопцы
и, между прочим, один небогатый помещик со слезами на глазах объявил, что у
него в именьице найдено десять молодых девушек, у которых тут не оказалось
ничего - гладко!..
При этом губернский предводитель показал себе на грудь.
Архиерей передвинул три - четыре бусинки на четках и проговорил тоном
печали:
- Во второй уже, значит, чистоте они были?
- Так, так! - подхватил Крапчик. - Так они и при следствии показали,
что были в первой и во второй чистоте; но согласитесь, что нельзя же мне
было, как губернскому предводителю, остаться тут бездейственным... Думаю,
если так будет продолжаться, то, чего доброго, у нас заберут всех наших
крестьян, передерут их плетьми и сошлют в Сибирь... Я вызываю исправника к
себе и говорю ему, что буду зорко следить по этого рода делам за действиями
земской полиции, а потому заранее прошу его не ссориться со мной. Припугнул,
знаете, его немножко, а то корова-то уж очень дойная: пожалуй, все бы
закуплены были, не выключая даже самого губернатора!..
На это владыко выразил наклонением головы согласие: по своему
направлению он тоже принадлежал к партии недовольных начальником губернии.
- И того не выключаю! - повторил Крапчик. - Но так как господин
губернатор тогда был еще со мной хорош и ему прямо на моих глазах совестно
было обнаружить себя, то он и принял мою сторону, - розыски действительно
прошли очень сильные; но я этим не удовольствовался, и меня больше всего
интересовало, кто ж над этими несчастными дураками совершает это?..
Оказывается, что все они говорят, что их изуродовал какой-то неизвестный
странник, который проходил мимо и всем им обещал царство небесное за то!..
Явно, что это выдумка и ложь; и мне пришло в голову поехать посоветоваться с
тамошним почтмейстером, умнейшим и честнейшим человеком, известным самому
даже князю Александру Николаичу Голицыну{81}... Он обо всех этих ужасных
случаях слышал и на мой вопрос отвечал, что это, вероятно, дело рук одного
раскольника-хлыста, Федота Ермолаева, богатого маляра из деревни Свистова,
который, - как известно это было почтмейстеру по службе, - имеет на крестьян
сильное влияние, потому что, произ
гостя. Служка понял этот знак и вынес губернскому предводителю чай,
ароматический запах которого распространился по всей комнате. Архиерей
славился тем, что у него всегда подавался дорогой и душистый чай, до
которого он сам был большой охотник. Крапчик, однако, отказался от чаю,
будучи, видимо, чем-то озабочен.
- Я приехал к вашему преосвященству за советом! - сказал он несколько
подобострастным тоном.
- Рад служить, насколько имею ума на то!.. - отвечал архиерей.
- Вашему преосвященству, конечно, известно, - продолжал Крапчик, - что
последнее время в нашей губернии возникло несколько дел о скопцах.
- К сожалению, да, известно!.. - отвечал Евгений.
- Причиной тому был отчасти и я по тому случаю, что в этом именно
уезде, где скопцы начали открываться, есть у меня небольшая усадьба,
подаренная мне еще покойным благодетелем, императором Павлом... Не бывая в
ней долгое время, я решился, наконец, года три тому назад вместе с дочерью
провести там лето; соседние дворяне, разумеется, стали посещать меня и
рассказывают мне, что в околотке - то тут, то там - начали появляться скопцы
и, между прочим, один небогатый помещик со слезами на глазах объявил, что у
него в именьице найдено десять молодых девушек, у которых тут не оказалось
ничего - гладко!..
При этом губернский предводитель показал себе на грудь.
Архиерей передвинул три - четыре бусинки на четках и проговорил тоном
печали:
- Во второй уже, значит, чистоте они были?
- Так, так! - подхватил Крапчик. - Так они и при следствии показали,
что были в первой и во второй чистоте; но согласитесь, что нельзя же мне
было, как губернскому предводителю, остаться тут бездейственным... Думаю,
если так будет продолжаться, то, чего доброго, у нас заберут всех наших
крестьян, передерут их плетьми и сошлют в Сибирь... Я вызываю исправника к
себе и говорю ему, что буду зорко следить по этого рода делам за действиями
земской полиции, а потому заранее прошу его не ссориться со мной. Припугнул,
знаете, его немножко, а то корова-то уж очень дойная: пожалуй, все бы
закуплены были, не выключая даже самого губернатора!..
На это владыко выразил наклонением головы согласие: по своему
направлению он тоже принадлежал к партии недовольных начальником губернии.
- И того не выключаю! - повторил Крапчик. - Но так как господин
губернатор тогда был еще со мной хорош и ему прямо на моих глазах совестно
было обнаружить себя, то он и принял мою сторону, - розыски действительно
прошли очень сильные; но я этим не удовольствовался, и меня больше всего
интересовало, кто ж над этими несчастными дураками совершает это?..
Оказывается, что все они говорят, что их изуродовал какой-то неизвестный
странник, который проходил мимо и всем им обещал царство небесное за то!..
Явно, что это выдумка и ложь; и мне пришло в голову поехать посоветоваться с
тамошним почтмейстером, умнейшим и честнейшим человеком, известным самому
даже князю Александру Николаичу Голицыну{81}... Он обо всех этих ужасных
случаях слышал и на мой вопрос отвечал, что это, вероятно, дело рук одного
раскольника-хлыста, Федота Ермолаева, богатого маляра из деревни Свистова,
который, - как известно это было почтмейстеру по службе, - имеет на крестьян
сильное влияние, потому что, произ