в душе вашей вы ко мне ничего не чувствуете?.. Никакого
расположения?.. - воскликнул камергер, ероша как бы с некоторым отчаянием
себе голову.
- Ничего особенного; я вижу только, что вы умный и любезный молодой
человек, - объяснила ему Миропа Дмитриевна.
Камергер поник как бы в грусти головою.
- Буду стараться, чтобы вы лучше меня узнали, - проговорил он.
На этом пока и кончился разговор камергера с Миропой Дмитриевной. В
следующие за тем дни Миропа Дмитриевна, сама обыкновенно сидевшая за общим
столом своих постояльцев, очень хорошо замечала, что камергер был грустен и
только по временам как-то знаменательно взглядывал на нее. Миропа
Дмитриевна, несмотря на то, все-таки решилась повыдержать его. Но вот
однажды камергер, встретив ее в коридоре, сказал такого рода фразу:
- Любовь в случае успеха вызывает мужчин на самоотвержение, на великие
жертвы для женщин, а в случае неуспеха - на месть, на подлость, я даже не
знаю на что...
Миропа Дмитриевна ничего ему на это не ответила, но, придя к себе в
номер и размыслив, сильно встревожилась всеми словами его. "На месть? -
вопросила она себя. - Но как же, чем он может мне мстить? Очень просто, -
ответила ей на это ее предусмотрительная практичность, - не заплатит мне
денег, которые должен, и тогда тягайся с ним по судам!" Мысль эта почти
лишила рассудка Миропу Дмитриевну, так что ею снова овладели иллюзии. "Лучше
уж отдаться ему, - подумала она. - Тогда он, конечно, заплатит мне всю сумму
сполна и даже, может быть, подпишет на меня все свое остальное состояние".
Приняв сие намерение, Миропа Дмитриевна в первый же после того обед сказала,
конечно, негромко камергеру:
- Сядьте со мной рядом; вы самый старший мой постоялец и потому должны
занимать первое подле меня место.
Камергер исполнил ее приказание и, быв за обедом очень весел, спросил
Миропу Дмитриевну шепотом, не позволит ли она ему послать взять бутылку вина
и выпить с ней на брудершафт.
- Нет, это лучше после.
- Но где же? - спросил торопливо камергер. - У вас?
- Нет, лучше у вас, в вашем номере.
- Да вы никогда ко мне не ходите.
- Сегодня я приду к вам.
Возникшая на таких основаниях любовь, конечно, поддерживалась недолго.
Миропа Дмитриевна опомнилась первая, и именно в тот день, как наступил срок
уплаты по векселю. Она ожидала, что он ей или заплатит, или, по крайней
мере, скажет ей что-нибудь по этому предмету. Камергер, однако, ничего не
сказал ей и как бы даже забыл о своем займе. Сколь ни скребли кошки на
сердце у Миропы Дмитриевны, она молчала еще некоторое время; но, увидев,
наконец, что камергер ничего с ней не заговаривает о деньгах, а в то же
время продолжает быть любезен и даже пламенен к ней, так что Миропе
Дмитриевне начало становиться это гадко. Отрезвившись таким образом от
всякого увлечения сим невзрачным господином, который ей не нравился никогда,
она, наконец, пришла к нему в номер и начала разговор кротким и почти нежным
тоном:
- Страшно я нуждаюсь теперь в деньгах: постояльцы некоторые не платят,
запасы дорожают, номера к осени надобно почистить. Не можешь ли ты мне
уплатить твой долг?
Лицо камергера приняло мгновенно мрачное выражение.
- Я никак не ожидал от тебя услышать вдруг подобное желание! -
проговорил он, гордо поднимая свою голову. - Согласись,
расположения?.. - воскликнул камергер, ероша как бы с некоторым отчаянием
себе голову.
- Ничего особенного; я вижу только, что вы умный и любезный молодой
человек, - объяснила ему Миропа Дмитриевна.
Камергер поник как бы в грусти головою.
- Буду стараться, чтобы вы лучше меня узнали, - проговорил он.
На этом пока и кончился разговор камергера с Миропой Дмитриевной. В
следующие за тем дни Миропа Дмитриевна, сама обыкновенно сидевшая за общим
столом своих постояльцев, очень хорошо замечала, что камергер был грустен и
только по временам как-то знаменательно взглядывал на нее. Миропа
Дмитриевна, несмотря на то, все-таки решилась повыдержать его. Но вот
однажды камергер, встретив ее в коридоре, сказал такого рода фразу:
- Любовь в случае успеха вызывает мужчин на самоотвержение, на великие
жертвы для женщин, а в случае неуспеха - на месть, на подлость, я даже не
знаю на что...
Миропа Дмитриевна ничего ему на это не ответила, но, придя к себе в
номер и размыслив, сильно встревожилась всеми словами его. "На месть? -
вопросила она себя. - Но как же, чем он может мне мстить? Очень просто, -
ответила ей на это ее предусмотрительная практичность, - не заплатит мне
денег, которые должен, и тогда тягайся с ним по судам!" Мысль эта почти
лишила рассудка Миропу Дмитриевну, так что ею снова овладели иллюзии. "Лучше
уж отдаться ему, - подумала она. - Тогда он, конечно, заплатит мне всю сумму
сполна и даже, может быть, подпишет на меня все свое остальное состояние".
Приняв сие намерение, Миропа Дмитриевна в первый же после того обед сказала,
конечно, негромко камергеру:
- Сядьте со мной рядом; вы самый старший мой постоялец и потому должны
занимать первое подле меня место.
Камергер исполнил ее приказание и, быв за обедом очень весел, спросил
Миропу Дмитриевну шепотом, не позволит ли она ему послать взять бутылку вина
и выпить с ней на брудершафт.
- Нет, это лучше после.
- Но где же? - спросил торопливо камергер. - У вас?
- Нет, лучше у вас, в вашем номере.
- Да вы никогда ко мне не ходите.
- Сегодня я приду к вам.
Возникшая на таких основаниях любовь, конечно, поддерживалась недолго.
Миропа Дмитриевна опомнилась первая, и именно в тот день, как наступил срок
уплаты по векселю. Она ожидала, что он ей или заплатит, или, по крайней
мере, скажет ей что-нибудь по этому предмету. Камергер, однако, ничего не
сказал ей и как бы даже забыл о своем займе. Сколь ни скребли кошки на
сердце у Миропы Дмитриевны, она молчала еще некоторое время; но, увидев,
наконец, что камергер ничего с ней не заговаривает о деньгах, а в то же
время продолжает быть любезен и даже пламенен к ней, так что Миропе
Дмитриевне начало становиться это гадко. Отрезвившись таким образом от
всякого увлечения сим невзрачным господином, который ей не нравился никогда,
она, наконец, пришла к нему в номер и начала разговор кротким и почти нежным
тоном:
- Страшно я нуждаюсь теперь в деньгах: постояльцы некоторые не платят,
запасы дорожают, номера к осени надобно почистить. Не можешь ли ты мне
уплатить твой долг?
Лицо камергера приняло мгновенно мрачное выражение.
- Я никак не ожидал от тебя услышать вдруг подобное желание! -
проговорил он, гордо поднимая свою голову. - Согласись,