- Не могу, и есть ничего не хочу! - отговаривался Марфин.
- Но позвольте, по крайней мере, мне послать сказать Катрин, что вы
здесь, а то она мне будет выговаривать, что я не оповестил ее об вас.
- Нет, некогда, некогда! - бормотал Марфин, и, проговорив еще раз
"прощайте!", уехал.
- Сумасшедший торопыга! - произнес Крапчик, оставшись один и снова
принимаясь просматривать счет, но вошел лакей и доложил, что приехал новый
гость - Ченцов.
- Зачем и кто его принял? - крикнул Крапчик.
- Я-с, - ответил, сробев, лакей.
- Дурак! Ну, пойди и скажи, что выйду в кабинет...
Лакей ушел. Крапчик, поприбрав несколько на конторке свои бумаги, пошел
неохотно в кабинет, куда вместе с ним торопливо входила и Катрин с лицом еще
более грубоватым, чем при вечернем освещении, но вместе с тем сияющим от
удовольствия.
- Вы, надеюсь, обедаете у нас? - было первое слово ее гостю.
- Обедаю, - отвечал Ченцов.
Крапчик же едва удостоил сказать ему:
- Здравствуйте!
Катрин была уверена, что божественный Ченцов (она иначе не воображала
его в своих мечтах) явился собственно для нее, чтобы исполнить ее приказание
приехать к ним с утра, но расчет m-lle Катрин оказался при самом начале
обеда неверен.
- Мы сыграем сегодня с вами? - спросил Ченцов хозяина.
Выражение глаз того стало не столь сердито.
- Сыграем, если хотите, - отвечал он, впрочем, совершенно бесстрастно.
М-lle Катрин побледнела.
- Но как же вы мне еще вчера сказали, что не будете играть? -
проговорила она Ченцову.
- Язык на то и дан человеку, чтобы лгать! - отшутился он.
- Правило прекрасное! - заметила Катрин и надулась; Крапчик же заметно
сделался любезнее с своим гостем и стал даже подливать ему вина. Ченцов, с
своей стороны, хоть и чувствовал, что Катрин сильно им недовольна, но что ж
делать? Поступить иначе он не мог: ощутив в кармане своем подаренные дядею
деньги, он не в силах был удержаться, чтобы не попробовать на них счастия
слепой фортуны, особенно с таким золотым мешком, каков был губернский
предводитель.
После обеда гость и хозяин немедля уселись в кабинете за карточный
стол, совершенно уже не обращая внимания на Катрин, которая не пошла за
ними, а села в маленькой гостиной, находящейся рядом с кабинетом, и велела
подать себе работу - вязание бисерного шнурка, который она думала при
каком-нибудь мало-мальски удобном предлоге подарить Ченцову.
Между играющими начался, как водится, банк. Если бы кто спросил, в чем
собственно состоял гений Крапчика, то можно безошибочно отвечать, что,
будучи, как большая часть полувосточных человеков, от природы зол,
честолюбив, умен внешним образом, без всяких о чем бы то ни было твердых
личных убеждений. Он главным своим призванием на земле имел - быть
банкометом какого-нибудь огромного общеевропейского банка. Несмотря на то,
что Петр Григорьич почти каждодневно играл в банк или другие азартные игры,
но никто еще и никогда не заметил на черномазом лице его, выигрывает он или
проигрывает. Карты обыкновенно Крапчик клал медленно, аккуратно, одна на
другую, как бы о том только и помышляя, но в то же время все видел и все
подмечал, что делал его партнер, и беспощаднейшим образом пользовался
малейшей оплошностью того. В настоящем случае повторилось то же самое.
Крапчик прежде всего
- Но позвольте, по крайней мере, мне послать сказать Катрин, что вы
здесь, а то она мне будет выговаривать, что я не оповестил ее об вас.
- Нет, некогда, некогда! - бормотал Марфин, и, проговорив еще раз
"прощайте!", уехал.
- Сумасшедший торопыга! - произнес Крапчик, оставшись один и снова
принимаясь просматривать счет, но вошел лакей и доложил, что приехал новый
гость - Ченцов.
- Зачем и кто его принял? - крикнул Крапчик.
- Я-с, - ответил, сробев, лакей.
- Дурак! Ну, пойди и скажи, что выйду в кабинет...
Лакей ушел. Крапчик, поприбрав несколько на конторке свои бумаги, пошел
неохотно в кабинет, куда вместе с ним торопливо входила и Катрин с лицом еще
более грубоватым, чем при вечернем освещении, но вместе с тем сияющим от
удовольствия.
- Вы, надеюсь, обедаете у нас? - было первое слово ее гостю.
- Обедаю, - отвечал Ченцов.
Крапчик же едва удостоил сказать ему:
- Здравствуйте!
Катрин была уверена, что божественный Ченцов (она иначе не воображала
его в своих мечтах) явился собственно для нее, чтобы исполнить ее приказание
приехать к ним с утра, но расчет m-lle Катрин оказался при самом начале
обеда неверен.
- Мы сыграем сегодня с вами? - спросил Ченцов хозяина.
Выражение глаз того стало не столь сердито.
- Сыграем, если хотите, - отвечал он, впрочем, совершенно бесстрастно.
М-lle Катрин побледнела.
- Но как же вы мне еще вчера сказали, что не будете играть? -
проговорила она Ченцову.
- Язык на то и дан человеку, чтобы лгать! - отшутился он.
- Правило прекрасное! - заметила Катрин и надулась; Крапчик же заметно
сделался любезнее с своим гостем и стал даже подливать ему вина. Ченцов, с
своей стороны, хоть и чувствовал, что Катрин сильно им недовольна, но что ж
делать? Поступить иначе он не мог: ощутив в кармане своем подаренные дядею
деньги, он не в силах был удержаться, чтобы не попробовать на них счастия
слепой фортуны, особенно с таким золотым мешком, каков был губернский
предводитель.
После обеда гость и хозяин немедля уселись в кабинете за карточный
стол, совершенно уже не обращая внимания на Катрин, которая не пошла за
ними, а села в маленькой гостиной, находящейся рядом с кабинетом, и велела
подать себе работу - вязание бисерного шнурка, который она думала при
каком-нибудь мало-мальски удобном предлоге подарить Ченцову.
Между играющими начался, как водится, банк. Если бы кто спросил, в чем
собственно состоял гений Крапчика, то можно безошибочно отвечать, что,
будучи, как большая часть полувосточных человеков, от природы зол,
честолюбив, умен внешним образом, без всяких о чем бы то ни было твердых
личных убеждений. Он главным своим призванием на земле имел - быть
банкометом какого-нибудь огромного общеевропейского банка. Несмотря на то,
что Петр Григорьич почти каждодневно играл в банк или другие азартные игры,
но никто еще и никогда не заметил на черномазом лице его, выигрывает он или
проигрывает. Карты обыкновенно Крапчик клал медленно, аккуратно, одна на
другую, как бы о том только и помышляя, но в то же время все видел и все
подмечал, что делал его партнер, и беспощаднейшим образом пользовался
малейшей оплошностью того. В настоящем случае повторилось то же самое.
Крапчик прежде всего