уже
закричал на Аггея Никитича Егор Егорыч, рассерженный тем, что он
рекомендовал Зверева как чиновника усердного и полезного, а тот, прослужив
без году неделю, из каких-то глупых причин хочет уж и оставить службу.
Аггей Никитич, в свою очередь, хоть и понимал, что он действительно в
оправдание своего решения оставить службу губернского почтмейстера нагородил
какой-то чуши, но, тем не менее, от самого решения своего, заметно, не
отказывался.
- Может быть, вы имеете в виду другую должность? - принялся его
расспрашивать Егор Егорыч.
- Никакой! - произнес Аггей Никитич.
- Но чем же вы будете заниматься, оставив вашу службу?
- Буду заниматься масонством! - объяснил Аггей Никитич.
Егор Егорыч при этом невольно усмехнулся.
- Масонство нисколько вам не помешает служить! - пробормотал он. -
Состояния вы не имеете...
- Имею-с... потому что пенсию буду получать, - вздумал было возразить
Аггей Никитич.
- Но велика ли эта пенсия!.. Гроши какие-то! - воскликнул Егор Егорыч.
- И как же вам не представляется мысль, что вы для семьи, для жены вашей
должны еще пока трудиться? - начал было Егор Егорыч продолжать свои
поучения, но при словах: "для жены вашей", Аггей Никитич вдруг выпрямился на
своем кресле и заговорил сначала глухим голосом, а потом все более и более
возвышающимся:
- Жена-то моя и мешает мне продолжать мою службу! Она очень уж хорошо
узнала, как следует в почтамте служить, лучше даже, чем я, и начала там
распоряжаться чересчур свободно... Перед тем, как мне ехать на ревизию,
Миропе Дмитриевне угодно было (при этом Аггей Никитич потер у себя под
глоткой, как бы затем, чтобы утишить схвативший его горло спазм)... угодно
было, - повторил он, - поручить всем ямщикам, всем почтальонам, чтобы они в
каждой почтовой конторе говорили, что это еду я, мое высокоблагородие,
начальник их, и чтобы господа почтмейстеры чувствовали это и понимали, так
как я желаю с них хапнуть!..
Таким рассказом Егор Егорыч был сильно озадачен.
- И вы достоверно это знаете? - спросил он.
- Достоверно-с, - отвечал Аггей Никитич, иронически усмехнувшись, - так
как в каждом уездном городе ко мне являлся обыкновенно почтмейстер и
предлагал взятку, говоря, что он делает это по моему требованию, которое
передано им от моей супруги через почтальона... Я говорю все это так
откровенно вам, Егор Егорыч, потому что мне решительно не с кем
посоветоваться о таком моем большом горе!
- Но что же, ваша жена глупа, что ли? - спросил негромко Егор Егорыч.
- Напротив, - отвечал тоже вполголоса Аггей Никитич, - но хитра и жадна
на деньги до невозможности... Видеть этих проклятых денег равнодушно не
может, задрожит даже; и так она мне этим опротивела, что я развестись бы с
ней желал!
- Разве это возможно и благородно! - снова прикрикнул на него Егор
Егорыч. - Вы забываете, что она, может быть, дочь какого-нибудь небольшого
необразованного чиновника, а потому в семье своей и посреди знакомых звука,
вероятно, не слыхала, что взятки - мерзость и дело непозволительное!
- Нет-с, это не от семьи зависит, а человеком выходит! - воскликнул
Аггей Никитич. - У нас, например, некоторые ротные командиры тоже порядочно
плутовали, но я, видит бог, копейкой казенной никогда не воспользовался... А
тут вдруг каким хапалом оказался!.. Прост
закричал на Аггея Никитича Егор Егорыч, рассерженный тем, что он
рекомендовал Зверева как чиновника усердного и полезного, а тот, прослужив
без году неделю, из каких-то глупых причин хочет уж и оставить службу.
Аггей Никитич, в свою очередь, хоть и понимал, что он действительно в
оправдание своего решения оставить службу губернского почтмейстера нагородил
какой-то чуши, но, тем не менее, от самого решения своего, заметно, не
отказывался.
- Может быть, вы имеете в виду другую должность? - принялся его
расспрашивать Егор Егорыч.
- Никакой! - произнес Аггей Никитич.
- Но чем же вы будете заниматься, оставив вашу службу?
- Буду заниматься масонством! - объяснил Аггей Никитич.
Егор Егорыч при этом невольно усмехнулся.
- Масонство нисколько вам не помешает служить! - пробормотал он. -
Состояния вы не имеете...
- Имею-с... потому что пенсию буду получать, - вздумал было возразить
Аггей Никитич.
- Но велика ли эта пенсия!.. Гроши какие-то! - воскликнул Егор Егорыч.
- И как же вам не представляется мысль, что вы для семьи, для жены вашей
должны еще пока трудиться? - начал было Егор Егорыч продолжать свои
поучения, но при словах: "для жены вашей", Аггей Никитич вдруг выпрямился на
своем кресле и заговорил сначала глухим голосом, а потом все более и более
возвышающимся:
- Жена-то моя и мешает мне продолжать мою службу! Она очень уж хорошо
узнала, как следует в почтамте служить, лучше даже, чем я, и начала там
распоряжаться чересчур свободно... Перед тем, как мне ехать на ревизию,
Миропе Дмитриевне угодно было (при этом Аггей Никитич потер у себя под
глоткой, как бы затем, чтобы утишить схвативший его горло спазм)... угодно
было, - повторил он, - поручить всем ямщикам, всем почтальонам, чтобы они в
каждой почтовой конторе говорили, что это еду я, мое высокоблагородие,
начальник их, и чтобы господа почтмейстеры чувствовали это и понимали, так
как я желаю с них хапнуть!..
Таким рассказом Егор Егорыч был сильно озадачен.
- И вы достоверно это знаете? - спросил он.
- Достоверно-с, - отвечал Аггей Никитич, иронически усмехнувшись, - так
как в каждом уездном городе ко мне являлся обыкновенно почтмейстер и
предлагал взятку, говоря, что он делает это по моему требованию, которое
передано им от моей супруги через почтальона... Я говорю все это так
откровенно вам, Егор Егорыч, потому что мне решительно не с кем
посоветоваться о таком моем большом горе!
- Но что же, ваша жена глупа, что ли? - спросил негромко Егор Егорыч.
- Напротив, - отвечал тоже вполголоса Аггей Никитич, - но хитра и жадна
на деньги до невозможности... Видеть этих проклятых денег равнодушно не
может, задрожит даже; и так она мне этим опротивела, что я развестись бы с
ней желал!
- Разве это возможно и благородно! - снова прикрикнул на него Егор
Егорыч. - Вы забываете, что она, может быть, дочь какого-нибудь небольшого
необразованного чиновника, а потому в семье своей и посреди знакомых звука,
вероятно, не слыхала, что взятки - мерзость и дело непозволительное!
- Нет-с, это не от семьи зависит, а человеком выходит! - воскликнул
Аггей Никитич. - У нас, например, некоторые ротные командиры тоже порядочно
плутовали, но я, видит бог, копейкой казенной никогда не воспользовался... А
тут вдруг каким хапалом оказался!.. Прост